Он старик, почти уже безлицый.
А ему всего-то лет под тридцать.
Нет давно лица - сплошная рана,
И глаза пустые, в шрамах, шрамах...
Для него этот мир потерянный,
Где нет места сердцам простреленным.
Он утратил мечты и свой возраст,
Всё забыл и не смотрит на звёзды.
Для него нет удела, предела:
Пуля совесть как будто задела.
Пропивает себя и сердится -
Ни во что ему и не верится.
Весь побитый, печальный, несчастный,
Вечно шепчет всем что-то бессвязно.
И давно не боится он смерти,
Но ему вы не верьте, не верьте…