По базару
пёстрой
дугою-радугой
Очередь змеится.
- Чего дают?
Говорят, бессмертье!
Прикинул - надо бы.
Очередь - не так чтобы.
Встал.
Стою.
Пригляделся малость.
Народец - разный.
У прилавка плотно,
грудь к спине,
Сгрудились
почтенные
богомазы,
На пенсионере пенсионер.
Что им не стоять?
По ночам -
бессонница.
Незарёй - за саблю,
и весь в седле.
Вот и успевают
поближе с солнцу,
Раз другого дела
не одолеть.
Чуть подальше -
мэтры
солидным воинством,
При тростях,
при трубках,
при бородах.
Можно быть солидным
и ждать с достоинством,
Знают, что достанется,
как не ждать.
А в конце -
как я,
соловьи залётные.
Суетятся,
ссорятся
под орех.
Как не распустить
естество животное,
Если может
не хватить
на всех?!
Справа у прилавка
в тужурках кожаных
Маленькой змейкой -
мужичьё.
Это ветераны.
Им положено.
Просто
не успели
взять своё.
Чинно и медленно
очередь движется.
Справа - пять,
слева - один.
Если слева -
показывай книжицу.
Справа -
так проходи.
К очереди - бабка:
- Пустите, родныя!
Мол,
простояла за колбасой!
Очередь -
гранитной
стеной
холодной:
Очень надо?
Снова постой!
Главное -
порядок
и демократия.
Главное -
место своё
знать!
...Вдруг за прилавком
шутки ради
Окрик:
- Кончается!
Не занимать!
Очередь,
гыкнув,
туже смыкается,
Словно мускул
под нервным током:
Шутка - шуткой,
а зазеваешься,
Рот разинешь,
и выйдет боком!
И, не в обиду
будет сказано,
В каждой толпе
не без дурака:
Рыжая дамочка
в шапке вязаной
Нервно замяла
сумку в руках.
И давай-ка
в страхе
и в муке
Фальцетом
воздух
базарный пахать:
- Там скажите,
в каждые руки
Больше штуки
не отпускать!
Поставленный бас
загудел от двери:
- Ну и порядочки,
тоже мне!
А мне вот надо
в двойном размере -
Мне,
и, понятно,
моей жене!
Ему с ехидством
дама солидная:
- А может,
всю деревню
припрёшь?
Ишь ты,
смотрите!
Где это видано?!
Всех -
в бессмертные
ни за грош!
А по мне -
хоть одно,
хоть сотню!
Если тут
разобраться строго,
Большей части
этих охотников
И одного-то,
пожалуй,
много!
Я молчу,
не трясясь в истерии.
Что мне лезть
с больной головой?
Споры -
это такая материя -
Не лезь,
и стихнут
сами собой.
И вдруг,
леденя
и горя пожарищем,
Дробясь и множась,
как среди скал,
Визг истерический:
- Товарищи!
Граждане!
Э т о т
з д е с ь
н е с т о я л!
За кем вы?
За шляпой?
Видали гада?!
А кукиш не хочешь?!
Вот свинья!
Товарищи, нет!
Товарищи! ,правда!
З а ш л я п о й
с т о я л а
я!!!
Очередь взбурлила
в самой основе
И с необычной силой
Вдруг раздалась
и сомкнулась снова,
Выплюнув прочь
ловчилу.
Тот помахал
кулаками вяло,
Взбрыкнулся
и исчез.
Очередь
бурно повозмущалась,
Но как-то
сник интерес.
Подошла девчонка
в потёртых джинсах:
- Ах, бессмертье!
Мечта!
Скажите,
оно какое,
скажите!
Импортное,
или так?
Мужик с похмелья,
глаза альбиноса,
Носище -
свёклой разбитой,
Пол часа стоял
и с прононсом
Матерно
крыл
элиту.
Пробежала женщина:
- Тоже мне, боги!
Мы то,
смертные,
вас не серей!
Нашли,
на что
истаптывать ноги!
Вон,
за базаром
дают курей!
Очередь на курей -
ноль внимания:
Ну, дают, так дают.
Я подумал:
- Жена достанет!
Стою.
Снова чинно
очередь движется.
Справа - пять,
слева - один.
Если слева -
показывай книжицу,
Справа -
так проходи.
Всё спокойно,
без драк и давки,
Как на небе житьё.
Вот и я
подхожу к прилавку,
Будет и мне моё!
В руки его
беру осторожно...
И вдруг...
Ну что за беда?!
Налетел!
Хватает!
Кричит:
- Положено!
Кто?
Почему?
Куда?!
Встал дураком,
потряс башкою,
И, ужасно сердит,
К прилавку:
- Давай, говорю,
другое!
- А кончилось!
- говорит.
Я распластался,
как пэр на водах:
- Надо, мол, я - поэт!
А продавец
руками разводит:
- Кончилось,
больше нет!
Я - в скандал,
а ему до фени -
Отмахнулся и сел.
Так и поплёлся я
бледной тенью,
Смертный,
как и все!..
Ташкент, 14.02.1981
Надо сказать, что стихотворение это написано в восьмидесятые годы
и молодым читателям здесь может быть не всё понятно,
но здесь я разжёвывать ничего не буду, а посоветую обратиться
за разъяснениями к своим родителям, которые,
я надеюсь, ещё не забыли, что такое очередь.
Настоящая советская очередь.
С уважением, В.И.