В письме последнем мне писал отец:
«…Живёшь ты вроде за границей,
Не знаешь, что мы хату, наконец,
Обили красной черепицей.
Для крепости… Быть может, кто из вас
Приедет жить в село родное…
Угля и дров на зиму я припас,
А маты мается ногою.
Картошку вырыли и в погреб занесли –
Чтоб только до тепла хватило.
А, может, не дотянем до весны –
Совсем уж старость придавила…»
И от начала строк и до конца
Плелись нестройно закорючки:
Видать, болели руки у отца,
А пальцы чуть держали ручку.
Ну что ты, батя…Душу не терзай –
Молюсь за вас – и Бог услышит.
Ещё мы поживём, ты так и знай,
Иначе, кто же мне напишет?..
Я не ответил на письмо отца –
В душе рвалась привычки залежь:
Распад страны топтался у крыльца,
Пред ним пятнистый двери – настежь.
Теперь и впрямь живу за рубежом.
Легли родители под травы.
Я,каюсь, виноват перед отцом,
Пред Богом – за развал Державы.