Стихи 1916 года

 
О тебе………………………………………………………………
Не верь …………………………………………………………….
Через головы (М. Гальперину) …………………………………..
Душа ещё не хочет верить………………………………………..
Перестань………………………………………………………….
Петроград – Каинск……………………………………………….
Родные болота…………………………………………………….
Мне радостно кричать тебе: «Люблю, родная!»………………..
Омск – Москва (Романс) …………………………………………
Готов……………………………………………………………….
Не покажу…………………………………………………………
Не верь…………………………………………………………….
Но где твой храм? ………………………………………………..
За окном…………………………………………………………...
Цикл – «от воскресенья до субботы» …………………………...
        Воскресенье………………………………………………….
        Понедельник…………………………………………………
        Вторник………………………………………………………
       Среда………………………………………………………….
       Четверг………………………………………………………..
       Пятница……………………………………………………….
       Суббота……………………………………………………….
Где-то………………………………………………………………
И дни и ночи всегда с тобой……………………………………..
Ликуй, моя душа! ………………………………………………...
Из ковша…………………………………………………………..
Без устали…………………………………………………………
На катке……………………………………………………………


Берта Карловна. 1916-й год

 «Я люблю тебя великой нежностью…» написал о ней
 поэт. Её фото всегда было рядом, оно и по сей день хра-нится в семье Фрумсона.

N.B. Берта - «Прекрасная Дама» поэта Ильи Фрумсо-на. Его лирика - это напряженный диалог, который ве-дёт художник с миром, с любимой женщиной, с самим собой. Часто мы слышим в его стихах отчаянный крик измученного любовью сердца, обращенный к Богу, к лю-бимой, ко всему миру. В этом чувстве нет гармонии, оно насквозь пронизано острейшими противоречиями. Здесь уместно вспомнить строки А. Блока, посвященные его Музе:

Для иных ты – и Муза, и чудо.
Для меня ты мученье и ад.

Похожий накал неразделённой любви у другого со-временника Ильи Фрумсона – В. Маяковского.
Размышляя о значении любви в жизни человека, Маяковский запишет в дневнике: «Любовь – это жизнь, это главное. От нее разворачиваются и стихи, и дела, и все прочее. Любовь это сердце всего. Если оно прекратит работу, все остальное отмирает, делается лишним, ненужным, но если сердце работает, оно не может не проявляться во всем».
Но даже в светлом лике любимой, который неот-ступно живёт  в памяти поэта, порой проступают черты иного облика, как бы встающего «из пекловых глубин». И вот уже любовь из светлого чувства превра-щается в мучительную пытку, которая  выливается в такие строки («Нас много):
……………………………………….
Но вокруг только гниль и убогие самки,
Только похоть с обычным концом.
Радость духа в телесной уродливой рамке
Или глупость с красивым лицом.

Продолжим знакомство с творчеством поэта.


                О ТЕБЕ

О тебе, моя родная, нежная,
Шепчет искристый, пушисто-белый снег.
О тебе поёт равнина снежная
И коней безумно-быстрый бег…
Опьянённый белою безбрежностью,
Я взлетаю высоко к звезде.
Я люблю тебя великой нежностью
И тебя я нахожу везде.



             НЕ ВЕРЬ

Не верь молчанью тишины:
Она полна глухих созвучий,
Сознаньем тягостной весны,
Неискупаемой и жгучей.
Не верь молчанью тишины:
Она извилиста и лжива,
Она сверкает с вышины
Богоподобного порыва.
Не верь молчанью тишины:
Ее глухое бормотанье
Прогонит радужные сны,
Задушит радость ожиданья.




             ЧЕРЕЗ ГОЛОВЫ
            (М. Гальперину)

Миги теплятся, как свечи,
Редки вспышки настроений,
Тусклы дни мои - предтечи
Неизбежных достижений;
Шепот дней зловеще странен,
Ни на миг не умолкает,
Дух обидой тяжко ранен,
Жизнь безумием пугает…
Ты, я знаю, так же чутко
Смотришь в бездны тайны жизни,
И тебе порою жутко,
И бросаешь укоризны.
Весь во власти дней гнетущих,
Но хранящий жажды пламя,
Через головы идущих
По тропинкам, рядом с нами,
Я протягиваю руки
Одному тебе без боли.
Оба мы не знаем скуки
И тоскливого безволья,
Любим тешиться игрою,
Подмечать вокруг уродства,
И в себе самих порою
Проявленья Донкихотства.
Я люблю с тобою встречи,
Миги общего горенья,
Тусклы дни мои – предтечи,
Как мое стихотворенье.


             *       *       *

Душа ещё не хочет верить,
Что жизнь навеки искалечена -
Кто может глубь её измерить?
В каких долинах будет течь она?
Ещё звучат в душе мотивы
Творящей чудо песни юности,
Неожидаемо красивые
Капризы гордой многострунности.




                ПЕРЕСТАНЬ

Перестань грустить о прожитом, перестань.
С непокорными и гордыми рядом стань.
Полюби усмешку гордую, полюби!
Все скрижали правил жизненных раздроби.
Заглуши своё рыдание, заглуши.
Лишь слегка души касается стон души.
Сотвори алтарь грядущему, сотвори.
И пред нами ярким факелом ты гори!


ПЕТРОГРАД – КАИНСК

Брожу лениво по перрону
И солнцу подставляю грудь.
Я даже на тропинку к трону
Не променял бы этот путь.
Как странно быть совсем без дела
И не волнуясь, не спеша,
Творить лишь то, чего хотела
Так много дней моя душа:
Творить мозаику мгновений,
Сплетать обрывки слов и лиц
В живую вязь стихотворений,
Мелькающую стаей птиц.
Приятно слушать разговоры
На непонятных языках,
Ловить застенчивые взоры
И огоньки ловить в глазах.
Вдруг замечать за табель-дотом
Намеки близости людской,
Бродя с людьми по их болотам,
Люблю следить за их тоской…
Люблю глядеть в окно вагона:
Безмерна сказочная ширь –
Все степи, степи – однотонно…
Родная Русь,  родной пустырь.




       РОДНЫЕ БОЛОТА

На север скучный и суровый
Я сам себя весной сослал,
Увидеть край богатый, новый
Я здесь напрасно ожидал.
И вместо радости лишь скуку
«Родных болот» изведал я,
Я испытал немую муку
И безнадежность бытия.
Мой путь извилист, неуверен,
Бреду к мерцающим огням,
И день в гостиницах безмерен,
Я – раб капризных телеграмм.
Здесь все кругом враждебно чужды
Взамен искристой новизны,
Микроскопические нужды
Обидно серы и смешны.
О, как душа моя хотела
Творить, бороться, побеждать!
Но здесь не бой, не трепет дела,
А лишь одно уменье ждать.
Кляня людскую панораму,
К огням мерцающим бреду,
Очередную телеграмму
С тупым терпением я жду.

                Апрель, Омск.




   *        *        *

Мне радостно кричать тебе: «Люблю, родная!»
И знать, что слышишь ты.
На жаркий поцелуй таким же отвечая –
Мне больно от мечты.
Мне хочется себя сплести с тобою
И воедино слить.
Ты стала для меня грядущею судьбою –
Сильней нельзя любить!!!
               



   ОМСК – МОСКВА
                Романс

Ты далеко… и дни мои унылы,
Ты далеко… и жизнь мне тяжела.
Мне чудится – вокруг одни могилы,
И жутко мне: а вдруг ты умерла!
Вернись, вернись,
Вернись, вернись,
Возьми мои мгновенья.
Рассей мои мученья…
Ты далека и письма безответны :
Твоя душа заполнена не мной,
Плетется день тягучий и бесцветный,
Плетусь за ним усталый и больной.
Вернись, вернись,
Вернись, вернись,
Тебя я призываю.
Тебе я гимн слагаю.
Ты далеко и краски потускнели,
Замолк оркестр любви и красоты,
Лишь при тебе закаты пламенели,
Лишь при тебе цвели мои цветы.
Вернись, вернись,
Вернись, вернись,
Ночь белая колдует
Со мной весь мир ликует!

Июнь, Петроград




ГОТОВ

Я рад, что Май промчался мимо,
Что холоден Июньский день,
Моя душа тоской томима,
Тоска на всё бросает тень.
Но, слившись с лаской ночи белой,
С её бесстрастной жаждой снов,
Я снова юный, гордый, смелый,
Любить и ждать тебя готов…



          НЕ ПОКАЖУ

Моя любимая на юге,
И я опять… опять один…
Горю в пленительном недуге,
И раб любви и господин.
В моей душе родятся бури,
Но никому не покажу,
Что в глубине моей лазури
Я в пытке яростной дрожу.
В огне тоски моей сгорая,
Я облик любой берегу,
И на улыбку утра мая
Ответить смехом не могу.
    30 мая, Москва


               НЕ ВЕРЬ
 
Ты слышишь печаль,
Разлитую в ночи бессонной?
Не верь ей, не верь –
То стоны души утомленной.
То жутких потерь
Кошмар в глубине отражений,
И бледную даль
Люби не за грезы больные.
- Ты грезы создал –
Есть в ночи аккорды немые,
И если бы ты пожелал,
Смеялись бы миги ночные.
Мир радостью жив,
Буди в себе искорки смеха,
Оне – красота,
Оне – оживленное эхо,
Пришедшая к людям Мечта,
Предчувствие Царствия-Смеха!




НО ГДЕ ТВОЙ ХРАМ?

И ты, и я – мы оба жаждем смеха,
И для всего, в чем радость бытия,
Твоя душа – отзывчивое эхо,
И оттого в ней отозвался я.
Я жизнь люблю за каждое мгновенье,
Аккорды музыки в обыденном ловлю.
И если дни несут мне лишь мученья, -
И это хорошо, и это я люблю.
И ты и я к своим поступкам строги,
Но не суровы к «деяньям» людским.
Во храме чуждом боги – все же боги,
Входя во храм главу мы обнажим.
Но где твой Храм?  Где твой алтарь молитвы?
И для кого ты юность бережешь?
Над бездной дней сквозь гул житейской битвы
Кому нетронутость своей души несешь?
Твое молчанье жаждет разрешенья,
Кто он – несущий чудодейность слов?
Он – греза, он – мираж… но близко воплощенье,
К тебе он приходил среди томящих снов.




               ЗА ОКНОМ

За окном далеко огоньки
Словно бусинок искристых ряд
Отражаются в черни реки,
Что-то шепчут, горят и дрожат.
Слышу в шепоте ласковый зов,
Вижу в бусинках глазки родной,
И томит монотонность часов,
И тоска заливает волной.




ЦИКЛ «ОТ ВОСКРЕСЕНЬЯ ДО СУББОТЫ»

            ВОСКРЕСЕНЬЕ

Струятся звоны, рождая эхо,
Сверкают краски и блестки смеха.
На гибких ветках колдуют птицы,
На юном небе горят зарницы.
Плоды земные зовут и манят,
Колдуют птицы и душу ранят,
Повисли четки, согнули шеи,
Молись смиренней, люби сильнее.
Из темных четок сверкнут каменья,
Алмазы смеха – самозабвенья;
Зовут и манят плоды и краски,
Пугает тайна застывшей маски.



             ПОНЕДЕЛЬНИК

Растут и клубятся туманные звенья,
В них тяжесть раздумья, в них жажда забвенья –
Туманное небо, усталые мысли,
И бледные звенья бессильно нависли.
Вчерашнего смеха гнетущий осадок
И бледные тени беззвучных загадок,
Потухшие краски, неясные звуки,
Укор молчаливый ненужной разлуки,
Усмешка воскресной уродливой маски -
Предчувствие жуткой грядущей развязки.




              ВТОРНИК

Покоит душу улыбка сада,
Гирлянды листьев и винограда.
Оттенки красок чаруют взоры,
Исчез осадок, молчат укоры.
Повисли гроздья. Покой и тайна,
Улыбка ласки воспоминанья.
Поблекли листья, потухли камин
И жизнь приятна издалека мне.



                СРЕДА

Тонкие серебряные нити,
Легкие воздушные извивы,
Непрерывность мысли и событий
И блестящих мигов переливы.
Середина искры промелькнувшей
Нашей прихотью по граням раздробленной,
Для души в былое заглянувшей,
И в зовущее грядущее влюбленной.
Тонкие серебряные нити,
Легкие цветочные изломы,
И призывно юно незнакомы
Миллионы будничных событий.



         ЧЕТВЕРГ

Оплели беседку листья многоцветные,
В них печаль осенняя, письма безответные…
Огоньки надежды, пепел ожиданий,
Тихие раскаты сдержанных рыданий.
Пестры опахала стонущих павлинов,
Шепот аметистов, жуткий крик рубинов,
Шороха глухого медленные всплески,
Кружевом повисли листьев арабески.
Гордые павлины по земле влекутся,
Краски–опахала с листьями сольются.
Шепчут, тихо шепчут листья вырезные:
«Отцветем, увянем – вырастут другие!»



                ПЯТНИЦА

Серые розы будничных дней
С каждым мгновеньем
Пахнут бледней.
Тонкие ветки чертят изломы,
Стары, капризны, сердцу знакомы.
Ленты зеленой танец двойной
Манит, пугая грезой больной.
Бледные тоны красок заката
В прожитых буднях были когда-то.
Осени близкой слышу шаги,
Любая, где ты? Приди… Помоги!



                СУББОТА

Орхидей ядовитых удушливый запах
Дни и ночи мои пропитал,
Я устал извиваться в ласкающих лапах,
Я от этой недели устал.
Длинных листьев дрожащие тонкие стебли
Меж цветов прихотливых висят.
Не пойму – господин ли мгновеньям я, раб ли?
В чаше жизни нектар или яд?
К этой чаше гранитной припал я губами
И ни пить не хочу, не могу,
Город душу калечит домами-гробами,
Я певучесть свою берегу.
Для тебя, для тебя я дышу, улыбаясь!
Многозвучна улыбка моя,
И ползут орхидеи, ползут извиваясь,
Между листьев погибель тая.



                ГДЕ-ТО

Странно подумать, что где-то раскинулось море,
И слушает тихий, ласкающий шепот луны.
Волна догоняет волну в неоглядном просторе
И путь серебристый трепещет на гребне волны…
Как странно подумать, что детка внимет сказаньям
Морского прибоя в истоме ночной тишины,
И грезы плывут по бесчисленным зыбким мерцаньям,
Что реют повсюду, рождаясь во мгле вышины.
Как странно подумать, что я далеко в эти миги,
Гляжу в Петроградскую ночь, заклинанья шепча.
И тяжко опутали душу печали вериги:
Люблю! И любовь, как удары меча, горяча!
        «Не журись!»

Петроград. Сентябрь



И ДНИ И НОЧИ ВСЕГДА С ТОБОЙ

Земля уснула… Ночь тихо дышит,
Вдали немолчно шумит прибой…
Где моя детка? Мой шепот слышит? –
«Я дни и ночи всегда с тобой!»
Тоскует море… вздыхают дали,
О нежной ласке поет вода,
Повсюду зовы моей печали –
«Я дни и ночи с тобой всегда!»
Ночная нега томит истомой,
Плывет над морем свет голубой,
В нем шепот тайны тебе знакомой:
«Я дни  и ночи всегда с тобой».
Земля и море во мраке тонут,
Одна на небе горит звезда…
Земля и море ликуя стонут.
…Я дни и ночи с тобой всегда.

Петроград. Сентябрь


        ЛИКУЙ, МОЯ ДУША!

Ликуй, моя душа! Из хаоса сомнений
Сквозь мглу болот удушливых отрав
Пришел я в Хапаон манящих достижений,
Но дьявол радости ехиден и лукав.
В страну передо мной гонцов я посылаю
И вглядываюсь в даль за грань грядущих лет.
Огнем несбыточных желаний я пылаю
И нет покоя! Радостности нет!
Тот бурный океан, где я, как щепка, плавал,
У ног моих уснул, ласкаемых луной…
Ликуй, моя душа! Уйди, ехидный дьявол,
Я сам себе создам, воздвигну мир иной.


                ИЗ КОВША

Словно кто-то обидел… томит оскорбление –
Я сегодня тревожен весь день.
Непонятно тягуча тревога осенняя:
Моего настроения тень.
Тихо шепчут деревья листвою опавшею
О гнетущем, грядущем конце,
Ожидают зиму – «смертию смерть поправшую»,
В горностае, в терновом венце.
Не прогнать, не осилить тревогу туманную,
Я покорно склоняюсь пред ней,
И глоток за глотком пью настойку дурманную
Из ковша потухающих дней.

                Поезд, 28 октября


          БЕЗ УСТАЛИ

Люблю мечтой несмелой
Далекую звезду.
Иду поляной белой,
Без устали иду.
Края широкой бурки
Свирепый ветер рвет,
Луна играет в жмурки,
Лучатся снег и лед.
Взлетают хлопья, вьются
И падают опять,
На миг земли коснутся
И снова в высь взлетят.
И нет конца круженью,
И не смолкает вой.
Я отдаюсь движенью
Метели снеговой.
Я к небесам взлетаю,
Стелюсь я по земле,
И тихо-тихо таю
В искристой полумгле.
Средь белого простора
Искристого пути
Так любо без разбора,
Без устали идти.


                НА КАТКЕ

По льду бесшумно несусь вперед,
Обманом сладким пьянит полет.
Я чую крылья и по лучу
К звезде далекой лечу, лечу…
Меня, коснувшись, мелькнула ты.
Сплела с собою мои мечты.
К тебе, воздушной, лечу, лечу,
Меж конькобежцев найти хочу.
Плету извивы… Нашел, настиг,
Просторы мира для нас двоих;
Рука с рукою, со взглядом взгляд
Крылатой тайны творим обряд.
Тебя не знаю, но ты – моя!
Опять мелькнула и… нет ее!
Кружил повсюду, узоры плел,
В толпе летучей ее нашел!
Она смеется издалека,
Скользит по ветру, как снег, легка.
Лечу на крыльях коньков моих
В одно мгновенье ее настиг,
Увлек с собою; пьянит полет.
Несемся вместе вперед, вперед…
Воздушно легок капризный бег,
Лицо целует пушистый снег,
Под звуки вальса летим по льду,
Прощай! Я снова тебя найду.

          Омск