Мои руки, замкнувшие вечность
в невозможно-дыханном обьятии,
так, что знали мы оба - мы оба! -
что разжать их нельзя на мгновение,
потому что мгновение станет
сразу вечностью, чёрною вечностью -
мои руки молчали... Молчали
свет и тьма, ветры, штили и войны,
и глубины взывали к глубинам
только взглядом и только прощанием,
и вышины смотрели внимающе,
как из вечности свет превращается
в ослеплённость вовне бесконечности
и раскачивающиеся под ударами
двух сердец два взорвашихся мира,
когда больше никто им не нужен...
Когда больше никто...