На пляже рыбный ресторан - простой сарай, сооруженный из обломков кораблекрушений.
В нем открывают двери все, но только не порывы ветра с моря.
В дымящейся кабине стоя, тень жарит рыбу по старинному рецепту Атлантиды.
Звук легких взрывов чеснока, стекает с ломтиков томата масло.
И каждый кус такого явства сопровождается приятным пожеланьем из глубин.
Она и я глядим в друг друга так, как будто поднимаемся по дикозацветающему склону, не ведая усталости.
Всё, кроме старости, добро пожаловать в звериные пространства естества!
Нам не нужны слова, мы столько пережили вместе, что помним те моменты, когда мы были так побочны,
как в очереди, сдающей кровь кровообильному верзиле, который заказал кровопускание.
Душеслияние в событиях, которые могли нас разлучить, когда бы с нами не соединились.
Судьбы какая милость о них забыть, но так, чтобы они не позабыли нас!
И вот сейчас, окаменевшие когда-то, разбросанной по времени мозаикой, они слетаются
И собираются единою картиной в разноцветной смальте. Она нас ждёт.
Струятся солнцем стены в номере отеля, насильно-нежный вычурный дизайн, вот, кажется, лицо,
Мы всё не успеваем замечать, срывая с себя легкие одежды.
Лишь свежим вечером выходим на балкон. Большою темно-синей лапой полуостров брошен в море.
В коловращение людское вливаемся, толкаясь дружески, и не боясь всеoбще-мягкого контроля,
Взволнованно-невольно со всеми говорим на непонятных языках. Нет человека без людей.
Своей он им обязан силой,её вливает внутрь себя и лишь потом оттуда пьет.
Пьет то, что там, внутри и что другим незримо.
И этo парадокс.
Цветок из гаража.
Затычка для ночного неба.
Напиток, пузырящийся в пустом бокале.
Громкоговоритель, испускающий молчание.
Путь,который удлиняется свершенными шагами.
И книга, что читается лишь в полной темноте.
(1978)