Наступила первая неделя сентября. Строгие в своей красоте сосны, высоко в небо запрокидывали кудрявые головы, с утра и до вечера качаясь на ветру, приветливо вытягиваясь к багровому диску солнца. Их загорелые тела излучали в эту пору особое тепло, живое и нежное.
По-особому засинело небо. Вся природа дышала непривычной тишиной и покоем. Все отдыхало от шумного лета. Густая трава, уже не первой молодости, тяжело пригибалась к земле. Еще можно было насладиться последним теплом. Можно посидеть на “завалинке”, полюбоваться на мир, задуматься о жизни.
Не хотелось еще уезжать в город, в сутолоку событий. Рано утром откроешь окно и острым холодком потянет. Зазвенит, тоненько затенькает большая синица. Прямо под окошком, важно задирая хвост и лапы, проходит Пушок—голубовато-дымчатый кот.
Ах, как хочется спать! Ну еще чуть-чуть.
И, действительно, поспать дали немного. За окном, на соседней крыше раздался сорочий треск. Звуки были резкими, какой-уж тут сон! Я уже завтракала, когда во дворе детский голос завопил:
-“Ай, ай! К нам Сорочонок прилетел!"
Так вот откуда сорочья трескотня была ранним утром. Илюша стоял возле забора, задрав голову, тихо уговаривал:
- “Сорочонок, иди сюда. Иди поближе.”
Сорочонок сидел высоко на заборе, заслонявшим все огородные прелести и радости. Он переминался с лапки на лапку, для равновесия покачивая хвостом. Когда телевизор сломан, а книги все читаны-перечитаны, когда все, тебе подобные, разбежались, разлетелись, а ты один—какое замечательное событие: забежавшая во двор собака, заплутавшийся котенок или еще какой брошенный зверь.
Но чтобы приблудился Сорочонок? Да еще ручной? Пятилетний Илюша вставал на цыпочки и тянулся изо всех сил к Сорочонку:
- “Иди ко мне. Я тебя не обижу.”
Сорочонок весело блеснул глазками, замахав крыльями, полетел к распахнутому окну. Cев на подоконник, он тут же клюнул в цветочном горшке отцветающую фиалку. Прошелся по обеден ному столу. Наступил момент решительных действий. Ну что ж. Придется закрыть окно и пойти на улицу, во двор. С Илюшей мы уютно пристроились под тремя соснами.
Я вяжу к зиме носки, а Илюша читает. Но оба исподтишка следим за птицей. Сорочонок быстро нашел нас и стал жутко приставать. Только бы Сорочонка не увидел Пушка. В ту сентябрьскую пору бельчиха вывела своих бельчат почти на нашей территории и три ее отпрыска расплатились за свою наивность—Пушка, будучи отличным охотником, отнесся к бельчатам, как к крысятам.
Ну, а птицам он вообще не давал спуску. Тишину, разлитую в природе, покой, устои быта нарушал один лишь возмутитель спокойствия —Сорочонок. Oн громко кричал, на что-то сердился, залезал в полиэтиленовый мешок, клевал шерстяные нитки, приготовленные для вязания. Затем выскакивал из мешка и набрасывался на яркие спицы, сверкающие на прохладном солнце.
Ах, маленький Сорочонок! Он был явно голоден. Как ему хотелось съесть, что-нибудь такое, этакое, вкусненькое. Он облазил все вокруг и около. Когда наконец-то с высокого забора высмотрел, что за крылечком в две ступеньки, за распахнутой настежь дверью в темном коридорчике стоят миски с едой для кур и Пушка.
Но, увы, не для Сорочонка. Но это же несправедливо! Да, конечно. Сорочонок спрыгнул на крыльцо, перешел через порог и, на секунду задержавшись, ринулся к еде. Илюша все время глаз не сводил с Сорочонка. Я поняла, что он хочет, но было поздно. Мальчик потихоньку зашел за дверь, снял веревочную петлю с гвоздя и дверь, свободная от привязи, с размаху полетела вперед, с грохотом захлопнулась.
Ярко освещенный коридорчик мгновенно погрузился во тьму и Сорочонок, оболдевший от страха, стал биться в маленькое оконное стекло.
—“Илюша, открой сейчас же дверь. Сорочонок может побиться о стекло. Скорей открывай , коварный мальчишка! Неужели тебе не жалко его?“
Дверь, наконец, распахнулась и Сорочонок ринулся на свободу. Оказавшись на крыльце, он проскочил мимо Пушки, который от неожиданности даже присел, и взлетел на спасительный забор. А с забора, перелетев огород, Сорочонок с воплями бросился в сторону леса.
Хорошо, если маленький Сорочонок больше не будет доверять людям. Хорошо, если он научится сам добывать свой хлеб насущный. Но с этого момента его любовь и доверие к людям сильно покачнулись. Он был слишком мал, но понял, что не всех можно любить и не всем нужно доверять.
Ручной Сорочонок перестал быть ручным. Не знаю, как он пережил первую зиму, но на следующее лето над нашим домиком неожиданно стремительно пролетели две сороки. Возможно это был тот самый Сорочонок со своей подружкой.
А если так, то как это хорошо. Прости нас, Сорочонок! Знай , что есть люди, которые помнят тебя.
1975г.- июнь 1998г . С-Петербург, Лен.обл., Лужский р-н, посёлок Шалага
http://priut-zimorod.narod.ru