Я щупал свет, как все, но втихомолку
За пазухой грехи не гоношил,
И боль свою по струпьям и осколкам
Не продавал на рынках за гроши.
И если день, с утра задавшись мрачным,
Мне душу нёс в зияющий провал,
Я тралил Правду по рассадам злачным
И часть улова людям раздавал.
А люди что? Они в хмельном разгоне
Сипели мне, хлебаючи вино,
Мол, с этой Правдой только в жёлтом доме
Нам будет ныне самое оно.
Мол, вместе с нею выгляжу прохвостом
И, если всё ж не придержу коня,
Они меня спровадят до погоста,
И злобно бельма пялили в меня...
А дни клубились дымом сигаретным
И выносились в окна сквозняком.
Я спрятал Правду за замком с секретом
Я этой Правде стал отказником.
И каждый день, распахивая двери
Навстречу незнакомым берегам,
Я видел всё и ничему не верил
И этим самым жизнь оберегал.
Но как-то вышло, что в пивной палатке
Один малой - чудак, оригинал,
Стал, захмелевшим, резать правду-матку
И не на шутку душу разогнал.
Он распинался с каждой фразой громче,
Он о крамольных говорил вещах,
И взгляд толпы – голодной русской гончей,
Он на себе никак не ощущал.
И было всё согласно этикету:
Осипло шикнул ближний кто-то - Эй!
К чему нам слушать чушь собачью эту?
И стали бить, и били до кровей,
Безмолвно, яро, хлёстко и раздольно,
И чтобы в дело не вошли ножи,
Я над толпою заорал – Довольно!
Но свой кулак до кучи приложил.
А вслед за этим так во мне взыграло,
Такой во мне произошел надрыв,
Что я смотрел, как плачет этот малый,
И сам внезапно заревел навзрыд.
И стихло в разом протрезвевшем зале,
И только я, да битый тот малой,
Как Страх и Правда, на двоих рыдали,
В плечо другому ткнувшись головой...