Сегодня, в океане печатной продукции, легко причалить к безжизненным берегам, поверив многообещающей рекламе, поверив бросающимся в глаза обложкам и крикливым заголовкам, ведь встреча с поверхностной литературой более вероятна из-за её обилия. И если прежде литература, пусть не вся, но всё же в массе своей, воспитывала гражданина, пробуждала в читателе чувства добрые, учила сочувствию, то сегодня, растиражированная продукция воспитывает кого угодно, но не гражданина.
Открываешь такую книгу с надеждой, но скоро становится тоскливо оттого, что надежды не оправдались. Особенно утомительно читать нынешнюю «томную лирику», которая не делает читателя душевно богаче, а наоборот – обедняет его, а неискушённого юного читателя, может заставить долго держаться подальше от библиотек и книжных магазинов, бежать от стихов – как чёрт от ладана.
Почему такие мысли не рождаются, когда читаешь стихи Шитикова, когда читаешь Коркину и Першина, у которых, кстати, недавно вышли книги, и я надеюсь, серьёзный разговор о них обязательно состоится… Почему стихи Вадима Корнеева волнуют и заставляют задуматься? Да потому, что – это стихи! А у стихов такое призвание: не оставлять равнодушными читателей и слушателей. Открывая настоящую книгу, открываешь мир. А, познавая этот мир, становишься зорче, и по-настоящему богаче. Эти стихи невозможно не расслышать, так как они написаны мастером с растревоженной душой, читатель легко угадывает, что поэт – наш современник, наш земляк, который болеет оттого, что больна его страна: «В тревоге жил и не могу иначе». А по таким стихам Корнеева как «Поездка за границу», «Заречье», «Москва - Курск» и другим будущее поколение сможет узнать о нашем времени больше, чем по учебникам истории, потому что поэт правдив, а учебники истории заказывает власть и каждая власть, сменяя друг друга, историю трактует по-своему.
Пусть, холодный, протяжно и тонко
воет ветер – он мне нипочём:
я буханку несу, как ребёнка,
на груди, прикрывая плащом…
Благодарен, пусть это нелепо,
даже горю, коль рядом свело
и тепло неостывшего хлеба,
и моё человечье тепло.
Это отрывок стихотворения «Хлеб», – пример ненавязчиво политической лирики: негромкая, она слышней призывов и лозунгов. А вот ударные строфы стихотворения «Язык»
Теперь и книги пишут матом –
привычным, комнатным, как стул.
Казалось, приручили атом,
а он – Чернобылем рванул.
Но с языком ещё опасней,
меня оспорить не спеши!
Его погубим – и погаснет
Огонь в реакторе души.
Сегодня ненароком это
представлю – и бросает в дрожь…
Тогда рванёт на всю планету,
да так – костей не соберёшь.
Думаю, Вадим Корнеев даже сегодня, когда сильно уменьшилось число читателей, может, как говорится, собрать полный зал и слушатели не обманутся в ожиданиях: их просто не смогут оставить равнодушными стихи «Пороша», «Мороз», «Долг», «Пост 530 км»:
Десяток кур,
петух взъерошенный
пройдёт, нахохлен и сердит,
и, как принцесса на горошине,
на тыкве девочка сидит…
Я вспоминаю один из поэтических вечеров Корнеева, на который пришло столько народа, что припозднившимся, в том числе и мне, ничего не оставалось, как стоять в дверях, и о котором впоследствии появилось у меня стихотворение. Приведу отрывок:
Я опоздал на юбилей,
На юбилей к поэту,
Глядь – мест свободных нету,
И я остался у дверей.
А юбиляр, лучистый весь,
Вдруг глянул виновато:
Мол, извини собрата
За то, что некуда присесть…
Я опоздал на юбилей
И завистью снегов белей
Завидовал поэту,
Что мест свободных нету.
И, становясь светлей, добрей,
Навряд ли знали люди,
Что тот – стоящий у дверей –
Их всё нежнее любит…
За то, что вместе – в дождь и тьму
Мы веруем рассвету,
Что бьётся сердце – не уйму:
Что мест свободных нету!
…Есть у Вадима Корнеева стихотворение «Душа живая человечья!»:
Что мне аплодисменты в залах?
Я обращался к тихой, к ней,
чтоб дальним эхом отозвалась
беде и радости моей.
Над домом реактивным гулом
большие звали города,
да, видно, крепко притянула
магнитом курская руда…
Порадуемся тому, что своим магнитом курская руда притянула и крепко держит поэта Вадима Корнеева, которому стихи диктуют время, возраст, любовь, сочувствие, диктуют – Совесть и тревога за судьбу нашей Родины, в стихах которого, по большому счёту, течёт живая горячая кровь, а не чернила.
1998 г.