прядями водорослей клались волосы,
крошились окна бессонницей комканной.
я между прочим люблю тебя очень.
пиши письма -лезвия в рукава
вдоль левой и до конца,
до глотки.
до глотка
последнего вина буду помнить все вечера,
что тобой подсмотрены.
октябрь полосой неровной черной,
ни намека на серый, что уж говорить о белом.
я в твои подоконники надышала за все встречи на всех вокзалах.
твою дверь рукавами пальцев обнимала.
помню кухню твою и как ее было мало
на двоих.
там внутри меня кафель, холодный, дико скалится.
на глазах моих до другой дотрагивается.
я улыбаюсь,
лишь рифмам каюсь.
за то, что спину его люблю больше чем небо.
поясница его как простынь на тело. белее снега.
внутри все бинтовано, пережевано.
за-кон-сер-ви-ро-ва-но.
внутри недовязанная пустота.
я пишу ему в часа четыре ночи,
вздрагивая от любого звонка.
сохраняя под сердцем стаю
колоколов, церквей румяна;
вырвав из Библии лист,
укрывая
мрамор кожи, ознобом распятый.
я сильнее, что способна признаться.
и слабее за то, что люблю.
в.