Где-то в огнях выгорает чужое пространство,
И мифы прозреньями плавают в чьём-то бреду.
Я житель окраин, уставший в своём гефсиманстве,
Шагаю в Эдем и верю в другую судьбу.
(с)
Так крепок этот запах – не сберечь.
Смазливых свеч слезливые октавы…
Алтарник пьян, размазанная речь
Сулит дары и требует пощады.
Роняют солнца обожжённый миг
Застывших нег разрозненные пальцы
Осин, берёз…а на одной из них
Фрагмент гнезда остывшего остался.
Колотится обочина Москвы,
Введён под пульс железный передатчик.
И больше мне с тобой не снятся сны.
Так легче, да. Но будет ль что-то дальше?
Дневник умолк. Раз дни наперечёт,
Нет веры сохранить страниц волненье…
Всё было… страсть, безумье, ревность… что ещё?
Немного нежности и горечь вдохновенья.
Окно закрыто, воздух льнёт к нулю.
Кривые перспективы мирозданья
Мерещатся в лампадочном чаду
Окошек, медлящих с рассветным увяданьем.
29 октября, Москва.