г.Кострома, 5 ноября.
1.
С видом на Волгу, на ветер, на одинокую явь,
Город погас, топорщась в окно уныло.
Меня тихо спросил: та ваша связь…
Всё-таки что и как долго было?
Связь… губы макая в хурму –
Чем не запретный плод? – вязкость
Ощущаешь так липко. К утру
Очевидна бывает разность
Взглядов и норм. И вИдений. Мой двойник
В зеркале тёмном лихо плясал беспечность.
- Этот вопрос… Он отчего возник?
- Не знаю и сам, но ожидаю честность.
Честность. Суровое из времён.
ТЁмно шагает, сбивая мысы о гальку.
Улыбка лоснится. Спросил, ожидая имён.
Который там час? Не спится. Жалко.
Который там сон? Ужас до зорь тихий.
Кончается чай, сигаретами губы выжжены.
Он не ушёл. Он читал мне стихи и
Говорил всё словами. Лишними.
Утро округло, боками живя и шаркая,
Вновь поглощало сомнения, судороги.
И в минус 9 я шла, без шапки, я
Сберегала себя от сутолоки.
Не вернулся на следующий. И через два.
Дверь закрыла покрепче, взяла бутылку.
Немного болело. Впрочем, всего словА…
Всё-таки… как долго и что было?
2.
Не востребован прах, милый иль малый заснул,
Этот город трёх струн, где мотиву не развернуться,
Комната метров на пять, умывальник и стул
И желанье уйти, чтобы вновь никогда не вернуться.
Вид тревожно зачах и сдуваем и ветром, и илом,
Чуть колышется мост, разводящий по берегам
Очертанья надежд, что напрасно прекрасно-наивны,
Что едва ли сбываются и едва ли даются губам.
Покосившийся домик направо от центра, где Ленин
Нетрезвой рукой указует на беды Москвы,
Заколочен крест-накрест, стоит, как убогий посредник
Между мирами неясных и света, и тьмы.