Как-то не с того начались их отношения. Все было не правильно и сложно с самого начала. Он боялся, много не знал, не умел, она не понимала этого. Когда он замыкался, она ругалась. Они каждый день пытались поставить точку, но не могли друг без друга. Возвращались, и все начиналось сначала. Он пропадал, она обвиняла его в безответственности. В редкие минуты счастья, нет ни счастья, счастливы они были всегда, даже когда ругались, потому что знали, что нужны друг другу. Так вот, в редкие минуты спокойствия, она звала его ежиком и писала стихи. Он не понимал, но отзывался. Он давал ей столько любви, сколько не смог бы дать никому другому. Он пытался измениться, но не знал как. Он боялся раскрыться перед ней, она обижалась, что он не принимает ее помощь. Он много думал, но не находил выхода. Ему мешали ее прошлые отношения, он ревновал к тем, кто у нее был до него и к тем, кто может быть после. Он не понимал, что он единственный, что до него она не жила, она училась, чтоб потом научить его. Что если он уйдет – она не сможет жить, в лучшем случаи существовать. Он не верил, что его можно любить, боялся, что сделает ее несчастной, боялся разрушить ее жизнь, которая была до него. Она сомневалась, что нужна ему. Он обидел ее, решил, что уже ничего не исправить, пропал, она не нашла сил, чтоб простить и найти его.
Прошло много лет. Он забыл ее лицо, голос, смех. Она забыла его имя. Нет, не так, на самом деле, они просто не разрешали себе вспоминать. Сделав вид, что они вычеркнули друг друга из своих жизней, они оставили себе хоть какой-то шанс выжить. И они выживали. Она совсем перестала писать – не могла выдавить из себя ни строчки и стала ненавидеть всех ежиков: живых, плюшевых, нарисованных, сказочных, ежиков из детских песен…
Однажды он шел по парку, может просто гулял, может, торопился к женщине или на работу, может делал вид, что очень занят или просто через парк был ближе до магазина. Он и сам не знал. Последние годы он всегда делал вид. Однажды он шел по парку, неизвестно откуда: «Ежик» Не может быть, он ослышался, ему показалось, но вдруг опять громко и отчетливо: «Ежик, ежиик!» Какое счастье, он развернулся, захотелось бежать, обнять, сказать, что да это он, он ее ежик, он всегда им был, все эти страшные годы. Но… парковую дорожку перебегал маленький смешной, фыркающий еж…