Маэстро
Первую оттепель в ноябре поставили,
Даже на ночь, всплесками не отпуская.
А кто-то писал сонату голубой дорогой луны
О безлюдье рая, вздрагивая.
Сон, лишенный еще одной жертвы, сам был в плену –
Его пытали глаза прищуром неклеенных рам –
Он сознавался, что знает правду о вечной лжи
И ложь ложилась зловещей правдой в тени ресниц.
И лист бумаги питался болью в движенье знаков
Забыв границы, зачем-то созданные для сознанья.
Из пальцев звуки тянули жала заворожено,
А губы спорить уже не смели с умалишенным.