триптих
Бабушке
Смерть нас сильней, но жизнь всегда права.
Ты умерла, но продолжаешь сниться…
На кладбище – кузнечики и птицы,
а в памяти живут твои слова.
Они, как после долгой тьмы заря.
Ты помнишь: за околицей горбатой
луга дышали чабрецом и мятой –
лечились после стужи января.
Там небо покорялось голубям.
Мы шли, и говорила ты, как с равным:
сказала мне тогда о самом главном,
что надо верить в Бога и в себя!
Когда в моей судьбе была зима,
по памяти твои я песни слушал.
Старинные напевы грели душу,
хотя и слов иных не понимал…
…На кладбище вьюнком цветок обвит,
но он живёт, растет и копит силы…
Здесь в тишине, у старенькой могилы,
мне верится: смерть не сильней любви.
Храм
Сломать легко – попробуй храм построй.
И не дай Бог увидеть вновь воочью:
не только плоть снаряды рвали в клочья,
но веру в то, что станет жизнь иной.
Тогда был Белый Дом расстрелян в грудь.
Защитникам его стреляли в спину.
Ложь для страны подобна героину…
не знаю, вспомнит правду… кто-нибудь…
И не увидев грань добра и зла,
от воровства и дури обессилев,
откатывалась в прошлое Россия;
гудели над страной колокола.
Тогда в моей судьбе была зима.
Не открывая новых пантеонов,
я десять про себя твердил канонов,
поверив: всё судьба решит сама.
У каждого по жизни свой маршрут,
и вспоминая тот октябрь в столице,
я вновь и вновь погибших вижу лица
и верю: Божий суд – не скорый суд.
Услышать сердцем
Когда звезда заветная мерцает,
от счастья к небу интеграл возьми,
не бойся смерти, смерть всего лишь миг –
страшней живые с мёртвыми сердцами.
Пасть суеты захлопнется сама.
Мне так хотелось вновь услышать сердцем
твою любовь, душою отогреться,
когда в моей судьбе была зима.
Как бесконечна неба синева,
так мир любви способен стать огромным,
хотя судьба, как ведьма, вероломна…
Пусть смерть сильней, но жизнь всегда права.
Июль 2011 г.