Цыганским золотом у дворика во рту
один фонарь, грустит о коммунизме,
чуть светится Ильич в его харизме,
но нет иголок больше на свету.
Одна колонка квакает в воде,
и пёс один у трезвости оратор,
и на помойке бомж, как император,
с имперским видом ковыряется в слюде.
Империя Москвы, с витриной на показ,
какие в бок тебе готовят веси вилы,
какие кровью набухают жилы,
пока в деньгах запутался Кавказ.
Какая девочка, вставая под венец,
ещё не плодоносной, тонкою рукой,
зажжет избраннику свечу за упокой,
в чьём здравие уже империи свинец.