Не почестей - признания хочу
Тех, кто стихи не за награды любят.
Я написал, как было по плечу,
А что не так - прислушиваюсь к людям.
Но к людям, а не судьям, боже мой!
"А судьи кто?" - вопрос отнюдь не праздный,
Спаси нас от судилища в земной,
А в неземной спаси нас от сарказма.
Когда в стихе распахнута душа,
Коротковатой нет на ней кольчужки,
Спаси нас бог от пули "калаша",
Принявшей вид высокопарной чуши.
***
Журавль над срубом старого колодца
Печально смотрит долгие года,
Как в небе журавлиный клин несётся
Туда - оттуда, и опять - туда.
Журавль стоит над потемневшим срубом,
Как символ грусти по родным местам.
И сколь бы ты ни стал в скитаньях грубым,
Душою нежной остаёшься там,
Где старый дом с пустым полуподвалом,
Сырым ещё и летнею жарой,
И палисадник, где растёт навалом
Смородина, забитая травой.
Беречь её мне не хватало силы,
Всей уходящей на житьё-бытьё,
А вот смотри же ты - плодоносила,
Не глядя на забвение моё.
И старый сруб давно уже разрушен,
И журавля давно в помине нет.
Но он стоит и смотрит, смотрит в душу
Сквозь толщину давно ушедших лет.
***
Светлой памяти Арины Самсоновны и Тита Леонтьевича
Я родился в день Успеньев
В год, когда бедой больна,
Под осколочное пенье
У Москвы легла война.
По твердеющему насту
Сквозь Перовские поля
Вдоль шоссе Энтузиастов
На восток плыла земля.
В память намертво вонзалась
С материнским молоком
Дрожь Казанского вокзала
Под разорванным гудком.
Да защитные вагоны
Увозили тыщи душ
На четыре долгих года
Делать мины для “Катюш”.
У протопленной буржуйки
В красном отсвете углей,
Заворачиваясь в струйки,
Снег сочился из щелей.
На путях в остылом поле
Вышло матери со мной
Разделить лихую долю,
Припасенную войной.
Под глухие хрипы в легких,
Стужу раннюю кляня,
В непросохшие пелёнки
Запеленывать меня
И у маленькой кроватки
Ночи длинные и дни
В голубой от снега Вятке
Вырывать из пневмоний,
Да молиться на старуху -
Сыновей отдав войне,
Словно названному внуку,
Отдавала душу мне.
Не торгуясь за раденье,
Умиляясь, как я рос,
Говорила:"В нём - спасенье,
Сохрани его Христос".
И хранила доходягу
От болезней и невзгод
Животворной смесью яблок
С мёдом северных широт.
С той поры во Дни Успенья,
Сколько мне достанет сил,
Буду памятью со всеми,
Кто спасал и сохранил.
И доселе черным хлебом
И антоновкой в меду,
Сколько буду жив под небом ,
Душу всё не отведу.
***
Судом неправедным отброшен,
Мой стих, явившийся ко мне,
Живёт отверженным гаврошем
В моей родимой стороне.
Но, может быть, вослед Сезанну
Мой стих, отверженный, как он,
Откроет поздно или рано
Стихов отверженных Салон.
И кто кому ещё утрата -
Мой стих, сработанный под сруб,
Не ведавший ни групп, ни блата,
Превыше и блатных, и групп.