«Пора явить гражданственность народу!» -
Подумал Тот и тут же вспомнил вдруг,
Как вечером, в дождливую погоду
В подобных мыслях коротал досуг.
И, надобно сказать, что непрерывно
Тогда тянуло в детство и как в сон
Тот погружался в детство, где зазывно
Две девочки играли в бадминтон.
Как Тотик проглядел тогда глаза,
Следя за шариком крылатым изумлённо!
Как юбочки порхали окрыленно,
Как хохотала эта егоза,
В которую каким-то нежным летом
Влюбился Тотик, сделавшись поэтом!
Вернувшись с маленького, став уже большим
Тот обнаружил, что запел как Визбор
И он включил с досады телевизор,
Чтоб соответствовать, а не дуреть в тиши
От негражданственности затяжной, сугубой
И от тотальности своей замшело-грубой.
И что он видит! Первых два лица,
Первейшие, огромнейшей державы!
Мечты услышав Тота-подлеца
Забыв о долге, чести, даже славе,
Как девочки играют в бадминтон!
Тот зарыдал, хватая телефон
Всем позвонил и всех спросил: «Видали?»
«А что такое?» - Тота вопрошали,
Но подтвердили и сказали: «Да!
Мол, ты чего? Какая ерунда!
Бывает и похуже, нет печали,
Что эти двое в шарик заиграли
Не пьют, не колются хотя бы, как иные
На протяжённости свихнувшейся России».
Тот слёзы вытер, погружаясь в пафос
Грядущего «прекрасного далёко»
И в устремлении божественно высоком
Прозрел, как упорядочился хаос.
Ему представились зелёные лужайки
Воланчики порхают по России,
Солдаты, офицерики босые
Попарно-нежные везде порхают стайкой
И на скамеечках, удобно на коленях
Животики устроив и вязанья
Седые генералы в праздной лени
Судачат набожно и лица их без тени
Каких-то строгостей, тем паче наказаний.
Представились губернии все Тоту,
Все департаменты, муниципалитеты,
Где всяк чиновник потерял охоту
Мздоимствовать и сделавшись поэтом
Воланчик отражает беззаботно...
И Тот постиг – ушла бесповоротно,
Ну, и прощай немытая Россия!
Выводит к свету новенький Мессия
Хоть мал золотничок, да вон как дорог!
И Тот встаёт, отбрасывает полог,
Снимает шоры прошлого, бируши,
Мелодии божественные в уши
Вливаются амброзией, нектаром...
И Тот прощается с поганым этим старым!
С очищенным от прежней мути взором
Бросает в печку томик «Ревизора».