Трисмегист плетётся, под ноги глядя,
по парку, куда и зачем – неведомо.
Затея рискованна, а по правде,
выглядит страшным бредом. Он
настроен на поражение априори,
с цветами к Ане, как на гильотину.
Она, в заброшенной обсерватории,
в ожидании пускает по венам вина.
Аня стесняется вахтёрши зоркой,
боясь кривотолков, проводит втайне,
угощает гостя солнечной долькой,
"Алыми небесами" в стакане.
Он скрещивает ноги, шпаги, руки,
но Аня - психолог (беседует вкрадчиво).
Гермес признаётся, какие муки
притворяться студентом из Гатчины.
Как по конспекту (пациент шизоиден,
пик по восьмой шкале психотеста).
Всё очевидно, как Божий день...
но... что если... что если?
Да и какая разница, думает Аня,
и люди, и боги хотят участья
(тем более, сердце ее не камень).
У Гермеса, кстати, гладки запястья
(синкретический бог - не бывал распятым),
забавно бессвязны его рассказы...
А у Ани - низкие баллы по пятой.
Сошелся пасьянс. Сложились пазлы...
Необычно начало, а вот исход
предсказуем у этой истории:
чуть больше, чем через год
отреставрируют обсерваторию,
да так, что до неузнаваемости...
Жаль немного. Но в целом, без разницы.
У неё от него появится стих.
У него от неё ничего не появится.