Наверное, всем мужчинам, отслужившим «срочную», иногда снится одинаковый сон на тему: «Меня опять призывают в армию». Почему-то снится не сама служба, а именно призыв, со всеми его тревогами и ожиданием неизведанного...
Как уверяют меня друзья-товарищи, прошедшие через горнило советской армии, такие сны не редкость — видимо, таким образом из глубин подсознания всплывают самые яркие впечатления жизни. С тех пор, как желанное слово «дембель» стало для меня реальностью, прошло 25 лет, но многое из 730 дней и ночей службы помнится до мельчайших подробностей.
У ВАС ТОВАР, У НАС КУПЕЦ!
Ранее осеннее утро. Хвалынск еще спит, а у военкомата многолюдно. На каждого призывника приходится по толпе провожающих: то тут, то там всхлипывают гармошки, под расстроенно-фальшивый аккомпанемент растерзанной за ночь гитары разливается водка, звучат последние напутствия и тосты. Некоторые знают, что впереди их ждет Афган, оттого команда «по автобусам» сопровождается разрывающими душу женскими причитаниями. Ну, поехали...
Как уверяли старожилы сборного пункта в Елшанке, в ожидании «покупателей» можно проторчать «между небом и землей», неделю, а то и две. Нам повезло! На вечернем построении, перед живописным строем призывников выстроилась цепочка армейских «купцов». Они по спискам выкрикивали фамилии, а из нашей толпы выходили будущие пограничники, артиллеристы, пехота, а то и моряки. Молчком пока стояли два узбека ВВ-ешника, один в звании лейтенанта, а другой прапорщик. Они-то нас и «купили». Едем в Узбекистан! Наверное, там хорошо, тепло и много фруктов...
Нас набралось на два вагона, в основном ребята из Хвалынска, Балакова и Саратова. Чтобы мы не разбежались по дороге, «покупатели» потчевали нас байками о будущей службе, которая в их исполнении выглядела так. Многоэтажная комфортабельная казарма на берегу озера. Служба не пыльная — зеков охранять. Отстоял на вышке 6-8 часов, пришел в часть, покушал и иди в женское общежитие, которая находится на другом берегу озера. К вечерней поверке нужно вернуться-отметится, а потом либо спать, либо опять в общагу, главное к завтраку успеть... Никто, конечно, в это особо не верил, но в душе все равно надеялся, что хоть что-то из этой сказки существует в реальности.
УЧКУДУК — ТРИ КОЛОДЦА...
Ад и карантин слились в одно понятие. Карантин — это место, где за месяц муштры из вольного гражданского человека делают послушного солдата. Бескрайняя пустыня с одноэтажными, плохо отапливаемыми казармами-бараками, привозная вода (одна фляжка на двоих). Из этой фляжки нужно умудриться помыться-побриться, постирать подворотничок, а то, что осталось, можно пить в течение суток. Туалет был, но в качестве музейного экспоната, кормили мало, а гоняли так, что все попадавшее в организм перерабатывалось без остатка. Все передвижение по территории карантина - только бегом или строевым шагом. В том далеком 1983 году я впервые узнал, что такое межнациональная рознь. Представители всех братских республик Кавказа массово и ежедневно выясняли меж собой отношения. (Кровавый Карабах и бакинская резня, Чечня и Цхенвал будут еще впереди). В карантине понял, что границы человеческих возможностей гораздо шире, чем мы себе это представляли. Когда смотришь какой-нибудь фильм о спецподготовке американского спецназа, разбирает смех — их бы в наш карантин!
Звездное небо в Узбекистане необыкновенное — звезды низкие и яркие, их так много, что небо представляется, как сплошной Млечный путь. Под этим небом мы с балаковцем Сергеем Жареновым (Серега, привет!), выкуривая одну на двоих сигарету, решаем, как уберечь обмундирование от воровства. Это наш последний день в карантине, (по старой традиции в эту ночь меняют или воруют вещи.) Сергей старше, он закончил политех, поэтому быстро придумал схему: в сапоги вставляем ножки кровати, бушлаты - под матрас, спим в форме, шапки прячем под одеяло. Впрочем, умаявшись, мы спали так крепко, что можно было выносить кровати вместе с нами... Утром обнаружил, что мою шапку подменили на старую. Старшина утешил, что в части новые шапки все равно заберут «дедушки», а эта еще вполне сносная.
На последнем построении нас опять раскидывают по разным подразделениям. Звучат экзотические названия, где нам придется служить: Учкудук (три колодца), Бухара, Кызыл Тепо... Мне и многим ставшими друзьями землякам, повезло — для прохождения дальнейшей службы нас направляют в город Навои. Он чем-то похож на Балаково — современный и красивый городок, в котором также дымят трубы всевозможных «химий». Рассказывают, что где-то недалеко от нас, в одной из зон снимали легендарный фильм «Джентельмены удачи».
ЗОНА
После карантина наша часть кажется раем, в котором был даже кафе-магазин, где за рубль, можно устроить настоящий пир с печеностями и пакетным молоком! Утро в роте начиналось традиционно: у чудаковатого дагестанца Дадаева, по прозвищу «Ухо-горло-нос», кто-нибудь прятал портянки. Дадаев идеально отвечал своему прозвищу: огромные уши и нос, а его трубный голос, когда он, обмотав голову полотенцем, приступал к вечерней молитве, было слышно далеко за пределами роты. Не найдя портянки, он трижды просил у роты вернуть их, всегда предупреждая: «А то буду маму ругать!». Никто не сознавался, и начиналось шоу: Дадаев «ругал» не только маму и всех родственников шутника, но и тех, кто записан в его домовой книге. Впрочем, портянки всегда находились под его подушкой или матрасом, но традиция никогда не нарушалась.
Тесное соседство с зоной накладывало на солдат характерный отпечаток — все виртуозно «ботали по фене», за пачку чая обзаводились татуировками, быстро взрослели и начинали понимать «за жизнь».
Чтобы новое пополнение быстрее адаптировалось, нас повели на «шмон» в «ШИЗО». Собственно говоря, искать запрещенные предметы в штрафном изоляторе занятие бессмысленное — сплошной бетон и нары, которые на день приковывались к стене цепью. Никогда не выветрится из памяти характерный запах этих «аппартаментов»: синтез махорки, немытого человеческого тела и спертого воздуха. Когда «сидельца» выводили из одиночки, он, увидев испуганно-любопытное лицо солдатика у стены, сделав страшную рожу и с криком «У-У-У!!!» шарахался в его сторону. Деревенский парень Толик Бобков, видевший зеков только в кино, оказавшись в такой ситуации, от неожиданности сполз по стенке. (Это потом он станет закаленным «вышкарем», а в тот момент бледнел и заикался от страха). «Сидельца» пошатывало от голодной слабости и тумака прапорщика, но он был очень доволен, что шуганул «чекиста». Хоть какое-то развлечение в череде серых дней, проведенных в одиночке.
«КЕШЕР»
Кешер — на местной «фене» означает переброс посылки с воли на зону. Для солдата это чревато серьезными дисциплинарными последствиями! Однако рискованных, а то и просто «безбашенных» вышкарей это не останавливает, желание заработать быструю денежку - сильнее здравого смысла. Схем передачи «несанкционированных посылок» много, но самая простая — когда прямо с вышки, пакет с содержимым перебрасывается в зону непосредственно в руки адресата. В «кешере» может находиться что угодно, еда сигареты, но может быть наркота или оружие. Для успокоения совести некоторые солдатики просматривают «кешер», оставляя себе, то, что по их мнению не положено. Один случай долго оставался поводом для смеха, как среди солдат и зеков.
Комбат Ниязов (как две капли воды похожий на знаменитого однофамильца, туркменского курбан-баши Ниязова) пребывая в отпуске, отрастил бороду и нарядившись в щегольскую цветастую рубашку, решил нанести визит в свой батальон. Проходя мимо зоны, заметил скучающего на смотровой вышке маленького ростом казаха-новобранца. Решив пошутить, комбат остановшись, деловито обратился к нему: «Солдат, кешер в зону сделаем?!». Тот покосившись на сумку в руках прохожего, выпалил: «Да без проблем! Давай червонец и скажи, кому надо бросить!».
Офигевший от такой наглости комбат, зашел в караулку и, устроив начальнику караула разгон, приказал снять солдата с поста и отправить его под арест. Комичность ситуации усугубилась тем, что, отчитывая виновного перед личным составом караула, прапорщик (узбек по национальности) предъявил следующее: «Ты, чмо болотное, совсем наглость потерял? С родного комбата за кешер деньги требуешь!!!». Ответ солдатика вызвал истеричный приступ смеха у всех, кто был в караулке. «Откуда я должен знать, что это комбат?! Он в форме должен быть, а пришел в гражданке, пускай платит, как все!». О нарушении устава караульной службы, никто и не вспоминал... Нарушитель, отсидев положенный срок на гауптвахте, сделал вывод — нужно помнить всех офицеров в лицо, и быть осторожней...
О службе и солдатских судьбах, можно написать целую книжку.
Ехавший с нами в «призывном» автобусе Вася Щегольков погиб в Афганистане, лицо однополчанина чеченца Вахи мелькнуло в телевизионных кадрах хроники чеченской войны — боевик. Некоторых друзей-сослуживцев иногда встречаю на балаковских улицах.
ЧАСТЬ 2
Я всегда поражался тому, что мой отец-фронтовик, рассказывая о войне, мог припомнить до мельчайших подробностей события, тех далеких, опаленных войной лет. Но позже обнаружил, что эта особенность касается практически всех мужчин, отслуживших в армии. В жизни много чего происходит, но армейские годы оставляют в памяти особый отпечаток... С тех пор, как в мой дембельский альбом была наклеена последняя фотография, прошло уже четверть века, но все события армейской службы помнятся настолько отчетливо и ярко, будто происходили вчера...
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГЕРОИЧЕСКУЮ
5-ю РОТУ!
Все, кто прошли через горнило карантина, знают, что это уникальное место, где всего за месяц из новобранца напрочь выбиваются вся гражданская дурь и амбиции. Но вот все карантинные круги ада позади, и сегодня наше последнее общее построение на плаце карантина. Уже знаем, что практически весь Узбекистан оцеплен островками зон, обнесенных колючими заборами. Зеки здесь строят целые города и всевозможные производственные объекты, а наша участь призвана охранять их, а заодно и возводимые объекты. Офицеры и сержанты в карантине понарассказывали столько о коварстве и вероломстве заключенных, что будущее представлялось сплошным ужастиком. Невольно вспоминался Робинзон Крузо, который, оказавшись на острове, воскликнул: «Бедный Робин, куда ты попал!».
Но в действительности все оказалось не так уж и страшно. После прибытия и построения всех новобранцев опять раскидали мелкими группами по разным батальонам и ротам. Нас пока не трогают, отстраненно изучая, кто чем дышит... Старослужащие интересуются, нет ли среди прибывших земляков, и вот уже казарма напоминает международный саммит, где нет разве что чукчей — на каких языках и диалектах здесь только не разговаривают! Среди этого гортанного «базара» отдельно выделяется лающая немецкая речь — это наши поволжские немцы нашли своих «соплеменников». Лейтенант Шперлинг, статной выправкой напоминающий киношного белогвардейского офицера, прислушавшись к ним, констатирует: «Ни фига себе, на голландском наречии шпарят, даже я, чистокровный немец, и половины понять не смог!». Вот среди этого «интернационала» и пройдут два года службы...
Отдельно в уголке казармы, практически не вставая с кроватей возлегают шесть дембелей. Все из их призыва уже давно на гражданке. Эти - «залетные», и документы им вручат только 31 декабря в 12 часов ночи: таково «проклятье» и месть командира части за их прошлые дисциплинарные грехи. Небритые, опухшие от сна, по личной и вежливой просьбе командира роты, они все же иногда с ворчанием поднимаются, чтобы сходить в караул. Ворс их шинелей начесан металлической щеткой до такой степени, что напоминает меховую шубу, а каблуки на щегольских сапогах «а ля-казаки» скошены по последнему писку солдатской моды. На службу они идут отдельно от строя, автоматы небрежно висят на охотничий манер - стволами вниз. Что с них взять, практически - гражданские люди...
Дедовщина в батальонах присутствует, но в рамках общепринятых правил и обычаев, палку никто старается не перегибать, потому что боевое оружие выдается каждый день, и доведенный до отчаяния солдатик может запросто «положить» своих обидчиков. Как гласит легенда, такое в части уже когда-то было, поэтому все стараются не нарушать установленный статус-кво.
БУХАНКА
После карантина, где все пребывали в полуголодном состоянии, питание в части было сносным, порции большие – ешь, сколько хочешь, но качество пищи оставляло желать лучшего. Наверное, поэтому поголовью свиней в подсобном хозяйстве, содержавшемуся исключительно на отходах столовой, могло позавидовать любое свиноводческое хозяйство. Однажды на склады поступило огромное количество мороженой горбуши — ее подавали во всех видах: соленом, вареном, пареной-жареной... Поначалу этот деликатес радовал, но спустя месяц вспомнился таможенник Верещагин, который, увидев икру, взмолился: «Да убери ты ее от меня — видеть не могу!». Спасали магазин военторга, где на рубль можно было устроить настоящий пир с молоком и печеностями и, конечно же, посылки из дома.
Однажды в зимнюю пору пришла такая посылка с домашними деликатесами: сало, колбаса, квашенная капустка... Но к этому изобилию не хватало хлеба. В офицерской столовой «кошеварил» добрая душа Валерка Сапарин, который на гражданке был шеф-поваром столичного ресторана «Прага». Он то и снабдил нас буханкой хрустящего белого хлебушка, рискуя, между прочим, своим хлебным местом.
Все хорошо, но хлеб нужно еще донести до казармы. И вот, буханка спрятана под полой шинели, я иду, придерживая ее рукой, опущенной в карман. То, что произошло дальше, стало основой для казарменного анекдота. Вот как он выглядел в версии друзей, наблюдавших за этим эпизодом из курилки.
Ты идешь такой довольный, правая рука в кармане, а навстречу тебе из-за кустов аллеи идет группа офицеров - весь высший командный состав части. Мы тебе сигнализируем, но ты - ноль внимания, и вот на повороте происходит «лобовое столкновение»! Не вынимая правую руку из кармана, ты отдаешь честь левой рукой. (По воинскому уставу, нужно перейти на строевой шаг, и отдать честь правой рукой). Офицеры ответно козырнули, но местный «палач» майор Пыльцов, (прославившийся тем, что вложил свои личные средства на достройку гауптвахты), буквально вцепился тебе в руку, мол — вытаскивай! В эту борьбу включился комбриг Мадалов, который стал оттаскивать от тебя майора Пыльцова (ты чего на солдат бросаешься, видишь он руку обжег!). Майор поматерился, упустив жертву, но отстал). Видимо, есть на свете солдатский ангел-хранитель... Вечером, во время «посылочного пиршества», друзья подшучивали: «Видишь, как хлебушек тяжело достается, он - всему голова!».
«ГЕРОЙ»
Однажды в нашу роту прислали «на исправление» одного солдатика из Ташкента, который во время службы в «ментовском» батальоне, умудрялся «штрафовать» наивных узбеков за переход дороги в неположенном месте. Денежки прокучивал с купеческим размахом, это заметили, и отправили его к нам в ссылку. На новом месте, Валера - «славный представитель» города Нижневартовска, продолжал развивать и совершенствовать свои предпринимательские способности, при этом влипая во всякие неприятные ситуации. Дни его службы делилась по строгому графику: неделя на службе, другая на гауптвахте. Как-то раз глубокой ночью Валера ушел в самоволку, и, проходя мимо жилой зоны, прямо под вышкой, нос к носу, столкнулся с рванувшим в побег заключенным, которого проспал на своем секторе солдат-новобранец. Валера, как он потом рассказывал, не собирался проявлять инициативы по его задержанию, но зек, достав заточку, бросился к нему. Завязалась драка, под шум которой новобранец проснулся, и стал палить из автомата то в воздух, то в сторону дерущихся. На счастье всех, патроны в рожках скоро закончились, из караулки прибежала отдыхающая смена, и беглеца задержали. Валера стал героем, которому положен 10-ти суточный отпуск. Учитывая его репутацию, командир части долго не решался на этот шаг, но отпуск все же дали. Честное слово Валеры вернуться, и обещание его мамы, выпроводить сына в положенный срок, стали решающими.
Он вернулся через два месяца... С разодранной физиономией, похудевший и счастливый, Валера зашел в каптерку, переоделся в сменку, после чего пошел сдаваться отцам-командирам. Валеру-героя вновь пожалели, и дело замяли. Отсидев положенный срок на гауптвахте, он сияющий, как новый пятак, долго потешал сослуживцев своими новыми ташкентскими похождениями. Комбат не мог дождаться, когда, наконец, наступит миг прощания с этим непутевым солдатом. Но в Нижневартовск, к ждущей его маме, дембель-Валера так и не вернулся. По рассказам его видели на улицах Ташкесипеде. А что, Ташкент — город хлебный, жить можно...