•
«И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла». (Быт. 2;9).
Жил в одном городе, когда сёла и деревни уже стали редкостью, один очень хороший и очень добрый человек. Он точно, трезво и последовательно мог объяснить любому, кто бы захотел у него спросить, что такое добро, а что зло. Дерево у него такое росло в саду, которое он всю свою сознательную жизнь растил, - съест яблочко с этого дерева и всё знает. А ещё это дерево защищало доброго человека от губительной солнечной радиации, проникающей через озоновые дыры в атмосфере над городом, и так оно его радовало своей пышной великолепной кроной, что он даже Богу молился исключительно под этим деревом. Как только выйдет из под кроны – уже молиться не может. И знание куда-то девается, и добро пропадает, и силы угасают.
А на пустыре за городом другое дерево было, высокое, вершины не видно, ветки с листьями и плодами намного выше человеческого роста растут – не дотянешься. Не однажды приходил человек к тому дереву, пробовал достать плоды – только о ствол до крови оцарапался и солнечный удар получил от непривычки под солнцем бывать. Заплакал и вернулся под любимую крону, привычную, и по всем логическим соображениям, понятную и близкую. Однако, несколько листочков, с того дерева упавших, подобрал и сохранил.
Хорошо и правильно жилось очень хорошему и очень доброму человеку под его замечательным деревом, и всех прохожих угощал он плодами спелыми и красивыми, и всех негодяев и мерзавцев, которые ему мерзили и негодили, он простить старался от души. Но негодяями и мерзавцами их признавать не переставал, не выходило - сколько яблок не ел. А к высокому дереву, по-прежнему, иногда ходил и листья опавшие подбирал. Искал человек чего-то в жизни высокого, как то высокое дерево.
И вот, однажды напали разбойники лютые на очень хорошего и очень доброго человека, как не только в сказках, но и в жизни, часто случается. Дом разграбили, самого изранили так, что и дышать почти перестал. А дерево его под корень спилили, яблоки выбросили, за ненужностью им разбойникам-то, а ствол и ветви в топке своего разбойничьего вездехода-везделёта-вездеплава спалили. И уехали с награбленным.
Лежит человек на голой земле под палящим солнцем и стонет еле слышно. Случилось тут проходить мимо другому человеку, которого весь город презирал за его непутёвую жизнь: пьянство, воровство, неуважение к городским законам и личным постановлениям главы города. Того человека и сам добрый человек всегда считал мерзавцем и негодяем. Было за что.
Лупили непутёвого часто и немилосердно, но не до смерти. Последний раз привязали к высокому дереву на пустыре и били так, что дерево тряслось. А непутёвый плакал о своей непутёвости, Бога вспомнил… Когда же отвязали его от дерева, то прямо в руки ему плод высокого дерева упал, какого никто из жителей города того никогда вблизи не видел. И в тот момент не увидели, не до него было дело их.
Взял непутёвый плод, никем так и неувиденный, и пошёл своей дорогой. Пить-воровать-куролесить с того дня бросил, а чем занимался, чем питался и где жил – никого, как водится, не интересовало.
Вот этот-то подозрительный субъект и оказался рядом с израненным очень хорошим и очень добрым человеком после нападения разбойников. Увидел, подошёл, помог подняться и протянул, молча, избитому своё сокровище. Принял в свои руки невиданный плод очень хороший и очень добрый человек и понял сразу, что вовсе не очень хороший и не очень добрый и совсем неправильный он, а просто погибающий и всегда нуждающийся в плодах высокого дерева человек.
Построили на пустыре около высокого дерева дом два этих разных, но удивительно близких друг другу, человека. Посадили сад, приютили других, таких же обездоленных. А высокое дерево с той поры само наклоняет к земле ветви и даёт людям, живущим вокруг него, плоды их человечности.