***
Флаги растеряны, сбиты прицелы,
Мой капитан, мы кружимся на месте.
Море полно удушающей пены,
Пьяных матросов не радуют песни.
Мой капитан, где-то рядом фарватер,
Но не найти курс по выцветшим картам.
Топка дымит, как разбуженный кратер,
И кочегар проповедует матом.
Что-то случилось с надеждой и верой,
Мичман стреляет по чайкам от скуки,
Чертит углем профиль римской галеры,
Словно тату на плече у подруги.
Битые сутки без сна офицеры
Режутся в вист и толкуют о знати,
Войнах, политике, правых, эсерах,
Немцах, французах, о Кипре и Мальте.
Видно и впрямь мы одни в этих водах,
Мы победили врага, но страшнее
Солнце, застывшее на небосводе,
Будто лазутчик с чекой в портупее.
В рубке нагретой радист как безумный
Бьет телеграммы на сушу морзянкой,
Сердце стучит в предвкушении бунта –
Легкий наш рок обернулся изнанкой.
Мой капитан, я не вижу другого
Выхода, кроме как судно направить
Прямо на скалы… Сменив рулевого,
Вы или я поведете на память
Гибнущий крейсер. Затем без приказа
«Судно оставить» вы сядете в шлюпку.
Будьте мужчиной, и эта проказа
Нас не затронет. Итак – вашу руку!
Мой капитан, я не брежу, поверьте.
Честь и бесчестье неведомы мрази.
Гибель под пулями – пахнет бессмертьем,
Гибель на рее – навозом и грязью.
Что передам я седым адмиралам?
Пал смертью храбрых? – Вот кортик и китель?
Или забит в трюме ночью, прикладом?
Делайте выбор. И сделав, – бегите!
Этот корабль, капитан, не для вас.
Ваши дела, капитан, – выше фраз…
*
Запись в журнале: «Сегодня (размыто)
Принял корабль, убит капитан.
Буря нас носит, как прачка – корыто.
Драка на камбузе. Рядом – наган.
Два офицера расстреляны в трюме,
Третий – отправлен за борт.
Мичман, похоже, вконец обезумел:
Крестит углы и поет.
Днем разбираюсь с бумагами в рубке,
Ночью – пишу манифест.
Море воняет, как сгнившие трупы,
В каждом матросе – протест.
Мы миновали знакомые шхеры,
Скоро покажется порт.
Режет глаза профиль римской галеры,
Крейсер набрал полный ход».