Я минималист. Человек с ограниченными возможностями, желающий что-то сотворить в этой жизни.
Я максималист. Потому что хочу выжать максимум из того минимума, что мне доступен.
У меня нет ни стыда ни совести.
Я понимаю проституток, поскольку мое тело с рождения не принадлежит мне. Какой стыд, если меня неоднократно фотографировали голым с зеленочным бодиартом?! Если я по первому требованию спускал трусы... в попу, голову, руки, ноги мне без конца вгоняли иголки... опускали причинным местом в грязь, пытали электрическим током?.. А если мы просили пощады, подходила молоденькая медсестра и без излишних эмоций смазывала обожженные ягодицы и все остальное вазелином?..
Какая совесть, когда на наших глазах наши матери врали персоналу про срочные командировки, чтобы лишний раз урвать встречу с ребенком, не довольствуясь положенным родительским днем раз в четыре месяца? Когда милосердные доктора, чтобы телефон в квартире поставили через шесть лет, а не через положенные 12, сочиняли липовые справки про отсутствующие у нас болезни (это при толщине-то карточки в детской поликлинике поболее, чем иной том энциклопедии!)? Какая детская наивность, когда слово "п...рванка" я запомнил с пяти лет из уст своей мамы, в то время как она под соснами во весь голос крыла в спину молодую тетеньку в вуали и модных ботах, оттолкнувшую меня в сугроб по дороге в детский санаторий?!
Я любил свою маму.
Я не любил СССР. Я гордился Союзом, космонавтами, читал "Науку и жизнь", собирал календарики с флажками республик и мультиками, меня учили на дому... восемь классов. А потом потребовали гарантий того, что я усвою программу средней школы. Эту среднюю программу я осилил в интернате, где заодно усвоил законы дедовщины (мягкий вариант заколачивали кулаками в живот). Меня, может, поэтому и в "Одноклассники" ну никак не тянуло :)
Я не успел полюбить комсомол. Пробыл я в нем всего четыре месяца, а в университетском комитете меня с моим билетом послали по месту прописки - в ЖЭК. Там, с нашим соседом - старорежимным дедушкой-активистом в галифе, мне делать было нечего. И я послал комсомол.
После получения диплома в поисках работы я цинично дошел до Смольного. Слава богу, в обкоме не захотели помогать длинноволосому хиппаку, я нашел работу сам, обойдя на костылях лишь 30 издательств.
Точно так же, когда мне после шестилетнего стояния в очереди на квартиру предложили в райкоме партии дать ордер на комнату на втором этаже (лифт там тоже ходил только со второго), я предпочел потратить все свои сбережения на кооператив.
Я не люблю и нынешнюю Россию. В своем "едином" порыве она - без единой с моей стороны просьбы! - умудрилась трижды купить мой голос (пледы, конфеты, продуктовые наборы) и заочно записать меня в свой дурацкий фронт. А я пацифист! Во время первой чеченской чуть было не вышел с антивоенными плакатами. И я не люблю депутатшу Егорову, хоть ее и зовут, как мою жену. Мне милее Оксана Генриховна... и то, скорее, из-за совпадения моего и ее отчеств.
И еще я люблю яблоки. Сорта "гольден" :)
Я знаю многое.
Что такое маргинал, я знаю тоже не понаслышке. Мне, как инородцам, больно ловить на улице косые взгляды... Мы не такие, как все. Многие из нас отказывались от группы и пенсии, потому что стыдно было слышать со всех сторон, что от нас надо было избавляться в детстве или еще до рождения, что мы сидим на шее у народа... А я сидел на шее только у папы... и то редко, потому что он работал все время в две смены.
Я люблю балет, где возможны немыслимые позы. Но мои еще эпатажнее.
Я сотни раз, словно поэт, умирал от нахлынувших в горло слов, которых никто не понимал. Как и сейчас не понимают псевдобульбарную дизартрию моей жены, когда она, волнуясь, объясняет соседкам, что пустила воровку в квартиру, потому что не смогла отказать беременной женщине.
Я склонен к извращениям и отклонениям, потому что иначе чем отклонением в обществе не считается любовь инвалида, когда еще как надо извернуться, чтобы каждая сторона получила удовольствие.
Я сам зачастую не понимал (как любой философ не понимает жизни вообще) инвалидов с другой патологией: пусть вон тот слепой, но он-то дефилирует в черных очках, а я едва сижу в коляске!!!
Подобно олигархам, я не понимаю бедняков, клянущих свою судьбу. И, как последний нищий, проклинаю тех, кто бездарно прожигает свое богатство - здоровье.
И только сейчас, когда до меня дошло, что я родился в середине прошлого века, я понял, что в конце жизни мы все одинаковы и отличаемся друг от друга лишь размерами памперсов. Да еще тем, какими останемся в памяти пришедших после нас.
Они эгоисты, они любят себя и жизнь.
Они полюбят и меня как часть этой жизни. Потому что когда-нибудь наткнутся эти строки.
(c) А. Генри, 20111202