Послевоенка. Ветер гнет столбы.
Гудит завод промозглым серым утром.
Там снова мало черного мазута.
Там снова много дыма из трубы.
Идешь, не выделяясь из толпы,
в поношенные туфельки обута,
прозрачная от голодухи лютой
и местная по прихоти судьбы.
Где парус твой, залетная гречанка?
Но вдруг ресницы юной хулиганки
махнули мне, как весла двух галер.
Акцент не утаил ее веселья:
– В общагу приходи ко мне, Гомер.
По вечерам я вся без Одиссея.