С этой крыши на город открылся божественный вид.
От смятения сердца избавлюсь я в микве прохладной.
Не скрывайся, я знаю, что ты меня видишь, Давид,
И что взгляд твой ласкает меня откровенно и жадно.
А в глазах твоих горькая зелень незрелых олив,
Но в осенние кудри вплетаются зимние нити.
Отчего же соседский петух так не к сроку криклив?
Прикажи ему шею свернуть своей преданной свите!
Я не знаю, кому напророчит он вечную ночь:
Мужу, Урии? Мне ли? Тебе ль, мой великий владыка?
Повели же скорее убраться охранникам прочь,
Дабы им не узреть пляски тел - первобытной и дикой.
Так и будет! Я чувствую это, прекрасный Давид,
Ибо это сплетение душ нам даровано свыше.
И пускай тяжкий грех Адонай Элохейну простит.
Поднимайся к Бат Шеве на солнцем прогретую крышу!