ПОВЕСТЬ О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ.
Она лежала на диване, вытянувшись всем телом и сладко потягиваясь. Было уютно и спокойно. Не было той оглушительной тишины, которой она так боялась. За окном слышалась нежная песня ветра, шелест листвы. Кажется, ей было хорошо. Да только что-то не так, как будто она – совсем не она. Разве так всё начиналось? А ведь было и безмятежное счастье….. Она вспоминала.
Яркое доверчивое солнце нежно ласкало плечи. Двенадцатилетняя девочка не очень уверенно ступала по горячему асфальту босыми ногами. Наверное, со стороны немного нелепо выглядела эта взрослость и уверенность – как будто совсем не был горячим асфальт, как будто она совсем не волновалась, что через толпу людей идёт в смешном полудетском купальнике. Идёт туда, где на пляже ждала её мама и её новый коллега.
Наташа (а именно так звали девочку) не хотела думать ни о чём. Она просто шла, осторожно ступая по горячему асфальту моста в парке Щербакова, смущаясь от вида своего купальника и стараясь казаться взрослой. Это дурацкое чувство неуверенности…. Наташа давно привыкла к нему. И старалась не обращать на него внимания. Но оно прорывалось в каждом движении, в каждой улыбке и взгляде. Малообщительная и замкнутая, живущая в мире книг, она не знала, как одинока, и по-своему была счастлива. Пожалуй, обычная девочка, которая ничем не выделялась в толпе. Разве что светлыми длинными волосами, собранными в хвост, да любопытными глазами, которые, казалось, постигают окружающий её мир.
И вот наконец горячий асфальт сменился прохладным серым песком пляжа в парке. Наташе нравилось бывать здесь в будние дни, когда мало было народу, когда можно было сидеть в тени дерева и смотреть на неподвижную воду, в которой плавали зелёные листья. Но сейчас на её подстилке сидели два парня, абсолютно ей незнакомых, а мама улыбалась, разговаривая с незнакомым мужчиной. «Ну да, новый коллега по работе - догадалась Наташа, - но кто же эти два мальчика?». Тогда она не проводила грани между мальчиком, парнем, мужчиной. Для неё не было это важным. Но на них она взглянула внимательнее. Ведь с ними же придётся общаться, хотя совсем не хотелось. Спрятавшись, за ближайшим деревом, она разглядывала их.
Один был виден очень хорошо с её импровизированной смотровой площадки. Высокий и крупный, он сидел в одних плавках и читал сборник анекдотов. Его тёмные волосы, всё ещё влажные от купания, падали на плечи волнами и он часто рукой убирал эти падающие пряди на лоб. Под густыми бровями прятались весёлые глаза, всегда беззаботно смеющиеся. Казалось, этого человека не коснулись проблемы и неприятности. От него исходила радость жизни, безудержное веселье и энергия. Он часто улыбался аристократическими губами, и эта улыбка делала его простое лицо добродушным.
Рядом сидел его брат. Хрупкий темноволосый юноша, читающий толстенную книгу Пруста. Он был чужим среди этого солнца, пляжа, улыбок. Он не обращал внимания на брата и отца, а просто сидел, мечтательным взглядом уставившись в страницы книги. И ей показалось, что он сейчас не в этом лете, а совсем в другом, с книжными героями дышит раскалённым египетским воздухом и любуется голубыми водами Нила в тени скромной смоковницы. А может быть, бредёт по пустыне с воинами Рамзеса или сидит в тени величественного храма Карнака под защитой могучих древних богов.
Казалось, ему совсем не жарко в рубашке изумрудного цвета и в светлых джинсах. Несколько тёмных прядей упали на его бледный лоб, коснувшись абсолютно мужских бровей, которые не могли быть на этом хрупком лице мальчика. Наташе не понравилась эта сосредоточенность и женственность, которая проглядывала в нежных белых руках, таких необычно ухоженных для мальчика ногтях, чуть припухлых губах, теле без единого волоска на груди. Таким не должен быть юноша – это Наташа знала точно.
Тяжело вздохнув про себя, девочка быстро подошла к маме. Быстро – это для того, чтобы не передумать и снова не спрятаться за спасительным стволом дерева.
- Ната, познакомься, - это дядя Женя, он мой новый коллега по работе. Я тебе о нём говорила. А там – двое его сыновей.
- Приятно познакомиться, - вежливо сказала Наташа, отчего-то боясь заглянуть в пронзительные, но добрые глаза мужчины. «Он так похож на отца», - подумала она про себя и тут же смутилась. Сразу же сравнивать незнакомого мужчину с погибшим отцом по крайней мере глупо и неэтично. Она почти не помнила его, но представляла себе таким же сильным и добродушным, но внимательным, замечающим всё вокруг. С орлиным профилем и редкой улыбкой на строгом загорелом лице.
- Пойди, поговори с мальчиками. И не стесняйся, - наставительно сказала мама и подтолкнула дочь слегка в спину.
Наташа дико смутилась и опустила глаза. Хорошо, что она не умела краснеть и на её белом лице никогда не проступала краска стыда, такая характерная для многих украинцев. Провожаемая внимательным взглядом нового маминого коллеги, она робко подошла к подстилке, где всё ещё в творческом беспорядке лежали её вещи. Парень, которого она заметила первым, уже смотрел на неё с любопытством около минуты. Второй же даже не поднял взгляда.
- Привет! Как тебя зовут? – широко улыбаясь, спросил он.
- Наташа, - просто ответила она.
- Какое красивое у тебя имя! «Уже четыре долгих дня Наташку прячут от меня. Её, как малое дитя, Не отпускают ни на шаг…», - залихватски пропел он известную дворовую песенку.
- Спасибо, - только и сказала девочка. И улыбнулась. Она сталкивалась с комплиментами не часто и ей было приятно слышать их. Но она была уже не такой маленькой и понимала, что комплименты для того, чтобы легче завязать знакомство. И они – не всегда правда.
- А сколько тебе лет, Наташа? – всё ещё улыбаясь, спросил он.
- Двенадцать, - она бы вспыхнула от стыда, если бы сумела.
- Вот это да!! – он почти не смутился, только в глазах мелькнуло удивление. – Ты выглядишь гораздо старше!
- Да, все думают, что мне 15-16 лет. А это хорошо или плохо? – совсем по-детски спросила она, взглянув ясными глазами прямо ему в глаза.
И вот теперь он по-настоящему смутился. Стоял и смотрел, не зная, что сказать. Наверное, он ожидал, что Наташа будет такой, как и все девочки в её возрасте, что захочет казаться старше. А она просто наивно спросила, хорошо ли выглядеть старше. Это простой и такой детский вопрос, слетевший с уже почти взрослых, но не целованных губ (почему ему так приятно было осознавать это?), что-то тронул в душе. Давид (Наташа не знала ещё его имени, но именно так звали парня) стоял и смотрел на неё.
Наташа же, так и не дождавшись ответа, ещё не обладая женским чутьём, которое позволяло бы сгладить неловкую ситуацию, мгновенно испугавшись, пробормотала что-то по поводу купания и ринулась в воду. А Давид сел и ошарашено смотрел на неё. Да что с ним такое? Он – известный покоритель женских сердец, познал в жизни много женщин и девушек. Он легко находил с ними общий язык, легко общался, легко расставался. Его никогда не заботили какие-то ненужные чувства и эмоции. Он легко проводил время и никогда не грустил. Наташа была ребёнком. Ещё до встречи с ней, на которую его с братом потащил отец, жаждавший познакомить их со своей новой любовницей, он представлял девочку избалованным и капризным ребёнком, росшим без отца и не знавшим слово «нельзя». Когда увидел, то подумал, что не ошибся ни на йоту. Девушка (он думал, что она старше) в нелепом купальнике, загорелая, немного пухленькая, в его вкусе. Он даже подумал завести с ней короткий роман. Всё равно у него сейчас никого не было. А такие вот едва созревшие девушки ему очень нравились. Он чувствовал себя с ними настоящим мужчиной.
Услышав, сколько ей лет, он на секунду разочаровался, но потом подумал, что это и к лучшему, ведь выглядит она старше, да и много усилий прикладывать не придётся. Но услышав её наивный детский вопрос и взглянув на неё повнимательней, он понял, что эта девочка…. Ну, слишком наивная для него, что ли. Есть в ней что-то такое, что заставляет подбирать слова в разговоре с ней, потому что не знаешь, что она скажет в ответ на очередную банальную фразу. Нет, конечно же, Давид не мыслил такими категориями. Он был обычным парнем и не стал бы копаться в себе, чтобы узнать, что его удивило. Он чувствовал себя дураком, потому что не смог ответить на такой простой и наивный вопрос.
- Брат, послушай, такая странная девочка!
Неохотно оторвав взгляд от книги, молчаливый юноша без интереса произнёс:
- Чем же она странная? Такая же, как все, к тому же и не очень красивая.
- Она выглядит, как взрослая, но она такая наивная…
- Сколько ей лет? – всё так же вяло спросил мальчик.
- Двенадцать.
- Конечно, она ребёнок. А чего ты ожидал?
- Все девочки хотят быть старше. Все прибавляют год или два к своему возрасту. А она спрашивает, хорошо или плохо выглядеть старше, чем она есть.
- Слушай, ну что здесь такого? Обычный вопрос. Дай мне почитать книгу. – немного раздражённо произнёс мальчик, которого Давид называл братом, и отвернулся, облокотившись спиной на шершавый ствол дерева и удобно устраиваясь на подстилке.
- Ладно, пошёл я купаться, - сказал Давид и встал.
Брат смотрел ему вслед и улыбался. Они всегда были разные. Давид весёлый и заводной, душа компании, спортсмен, всегда в окружении девушек. Его любили все, и он любил всех. У него не было врагов, он любил смотреть боевики и есть хот-доги. Его интересовало всё окружающее, он обращал внимание на всех людей и любил красоту. Конечно, на многие вещи он смотрел поверхностно, да и красота у него имела чёткие и конкретные формы. Он находил красоту в новых модерновых зданиях, в широких хайвеях, наблюдал её в модной одежде, машинах, украшениях, девушках. Он не мог быть так же очарован неказистыми домиками с покосившимися стенами в черте старого Донецка, в которых его брат чувствовал дух прошлого столетия. Давид не чувствовал прелести узких улочек, зажатых между стенами старых домов и вымощенных нелепой и неровной брусчаткой. Не мог почувствовать нежность весеннего вечера у реки, зажатой между двумя бетонными берегами, по которой когда-то плыли на своих лодчонках дикие торы. Его брат был простым и жизнерадостным оттого, что не умел чувствовать глубоко, воспринимая мир таким, каким видел его. И за это ему были благодарны многие окружающие его люди.
Наташа же тем временем напряжённо плыла к середине водоёма. Плавала она хорошо и легко, могла плыть долго и совсем не уставала. Но сейчас… Какое-то чувство неловкости сковывало её движения и она не могла расслабиться. А ведь ей всегда нравилось ощущать себя единым целым с водной стихией. Когда каждой клеткой тела она чувствовала ласковое прикосновение воды, которая словно убаюкивала её своими большими руками. Омывая её тело, вода забирала с собой все тревоги и проблемы, сомнения, огорчения. И Наташа наслаждалась невиданным покоем. Однако сегодня она плыла, нервно сгребая или отталкивая воду руками и боясь того спокойствия, той недвижимой глади воды, которая окружала её.
Вдруг она услышала приближающийся плеск. И обернулась. Он плыл за ней, этот парень, имени которого она не знала.
- Наташа, подожди меня, - услышала она его голос.
- Зачем ты плывёшь за мной?
Он, не ожидая такого прямого и даже невежливого вопроса, на минуту замешкался.
- Я увидел, как далеко ты отплыла, и подумал, что тебе может понадобиться помощь.
- Я хорошо плаваю, – засмеялась она, чем окончательно его смутила.
- Вообще-то, по собственному опыту знаю, что девочки редко хорошо плавают. Ты, очевидно не такая, как все. – с улыбкой сказал он.
- Нет, я самая обычная. Как тебя зовут? – вдруг совершенно неожиданно и без всякого перехода спросила она.
- Давид. Мне 24 года.
- Имя, как у библейского царя. – только и сказала она.
- Поплыли обратно к берегу? – Давид не так уверенно чувствовал себя в воде, как она, но никогда бы в этом не признался.
- Поплыли, - улыбнулась она и взглянула на него светлыми зелёными глазами, в которых ему привиделись искры зарождающегося смеха.
Они поплыли молча, не говоря друг другу ни слова и даже не смотря друг на друга. Он мучительно думал, почему ему так неловко. Как будто она была старше его и лучше знала, как и что делать. Как будто улыбка её была снисходительной.
Почувствовав ногами дно, он сразу стал уверенней.
- Хочешь, научу тебя нырять?
Она улыбнулась.
- Спасибо, я уже умею нырять.
- Серьёзно? Да ладно! Девчонки не умеют нырять по-настоящему! Покажи!
Наташа пожала плечами. Она не могла ещё понять, нравится он ей или нет. У неё не было таких взрослых знакомых, да ещё и мужского пола.
Под водой она привстала на носочки и вытянув руки вперёд, нырнула, стремясь коснуться телом дна. Она любила нырять глубоко, чтобы её не было видно, и менять направление своего движения. Это всегда озадачивало людей. Так и на этот раз, сделав пару гребков руками, она повернулась и поплыла под водой в другую сторону и вынырнула за его спиной. Давид не заметил её, и напряжённо вглядываясь в воду в том месте, где она должна была вынырнуть, явно начинал волноваться. Потом резко сорвался с места и поплыл туда, где она так и не вынырнула. «Боже, ну что за глупая девчонка! Может, зацепилась за что-то на дне…»
- Давид!! – услышал он оклик за спиной. Повернулся и … увидел её.
- Чёрт! Наташа!
Она смотрела на него испуганно и он сразу простил эту дурацкую шутку. Заставив себя успокоиться, улыбнулся чуть напряжённо и сказал:
- Я думал, что-то случилось. Но я поражён, что ты так здорово умеешь нырять. Научи и меня!
Она посмотрела на него недоверчиво. Но это длилось лишь минуту. Эта девочка ещё не успела в своей жизни соприкоснуться с обманом или лестью. Слова окружающих людей часто принимала за чистую монету. Для Наташи было удивительно, что такой взрослый парень не умеет нырять. И стало его искренне жаль. Для неё умение плавать и нырять было главной гордостью в жизни. Она так любила воду и всё, что с ней связано, что даже не могла себе представить, как себя чувствует человек, который не в силах ощутить единения с этой стихией. Уже через 10 минут ей казалось, что она знала Давида всю жизнь и что они лучшие друзья. Ната и Давид весело плескались в воде, ныряли, кувыркались, делали стойки. Они не замечали того, что молчаливый юноша на берегу всё чаще смотрит в их сторону, гораздо охотнее, чем раньше, отрывая взгляд от книги и слегка улыбаясь.
Наташе было так хорошо, как давно не было. Это нежное солнце, склонённые к пруду ветви деревьев, весёлый смех. С Давидом ей было классно. Правда, порой, когда он смотрел на неё, она чувствовала беспокойство, не понимая, что такого в его взгляде. Несколько раз он подбрасывал её в воду, придерживая её за талию, а она специально камнем бухалась в воду, чтобы напугать его. Подыгрывая Наташе, Давид делал вид, что пугался и прикладывал руку к сердцу.
Эта девочка безумно ему нравилась. С ней так просто и легко! Как красиво она плывёт – как птица парит в небе! А светлые волосы рассыпаются по спине и золотистым шлейфом обрамляют загорелые плечи! Когда Давиду казалось, что девочка на него не смотрит, он пытался оценить её в смешном купальнике. Да, детское личико, но почти созревшая грудь девушки, стройные ноги. Не идеально стройная – это уж точно. Но ему такие нравились. Они охотнее шли на контакт, испытывая комплекс по поводу внешности. Парень не знал, испытывала ли его Наташа, но она была искренней и непосредственной, а её невинность просто воспламеняла. Как бы он хотел быть первым, к кому она почувствует страсть и пылкость! Ну и что, что разница в возрасте – девочки сейчас очень быстро взрослеют.
Несколько раз он бросал ей откровенные взгляды. Но Наташа либо не понимала их, либо не обращала внимания. И Давид решил, что стоит переходить к более решительным действиям. Они играли в латки и он, нырнув (а он был гораздо более опытным пловцом, чем думала Ната), сумел проплыть так, чтобы под водой они встретились лицом к лицу. Его губы скользнули по её щеке и она с испугом вынырнула на поверхность, оказавшись в его случайных объятиях. Он вынырнул вместе с нею, сжимая её, чувствуя, как её грудь касается его обнажённой груди, чувствуя тепло юного тела, влажные пряди волос, касающиеся его. Это мгновение, когда Давид обнимал девочку, казалось ему вечностью. Каждой клеточкой своего тела он слышал, как его большие ладони, скользя по гладкому купальнику, помимо его воли пытаются притянуть её ближе, а пальцы жаждут коснуться хотя бы кусочка обнажённой кожи. Чувствовал, как его дыхание затрудняется, когда он своей грудью ощущает эластичную ткань её купальника. Близко видел её полураскрытые губы, которые уже почти сумел поцеловать. И глаза…. Вот её глаза заставили его руки безвольно опуститься. Страх. Неприкрытый страх. Страх непонимания и в то же время осознания чего-то нового, чего в её жизни никогда не было.
А Наташа и правда смотрела на него и не могла отвести глаз. Куда так внезапно испарилось безудержное веселье и мягкость? Взгляд Давида был напряжённым и сосредоточенным, казалось, что-то глубоко внутри него глянуло на неё через эти глаза, угрожая смести сознание. Она испугалась. Она слишком близко чувствовала его тело рядом со своим, чувствовала его руки, которые не собирались её отпускать. А там, под водой… «Неужели он хотел поцеловать меня? Боже! Что делать. Мы совсем не знакомы, а он… Как же… Это не может быть так… Я…», - проносились в голове спутанные и неразборчивые мысли. Она испугалась. Она не боялась так даже тогда, когда чуть не утонула в ласковом Чёрном море, когда они с мамой отдыхали в Ялте. Она не боялась воды, а с тех пор поняла, что море слишком любит её, чтобы забрать с собой. Ведь истинная любовь есть та, которая может пожертвовать всем ради счастья любимого человека. И они с морем любили друг друга именно так.
А этот страх поднимался из глубин сознания вместе с каким-то незнакомым волнующим чувством, сливаясь в единое целое с волнением, которое струилось из глаз Давида. Внутри вспыхивали искры и какой-то голос кричал «нет!», оглушительно и громко вливаясь в её сознание и отражаясь в глазах. Что означало это «нет» и кому было оно предназначено, Наташа не знала, но всё так ясно отражалось в её глазах, что Давид опустил руки, не отрывая взгляда от её застывших губ.
Эта немая сцена длилась несколько секунд, потом Наташа молча развернулась и со всей силы оттолкнувшись от дна, нырнула в глубину пруда, в спасительную темноту и прохладу. Давид, молча глянув ей вслед, поплыл в другую сторону. А мальчик на берегу молча опустил глаза в книгу. И только на прежде безмятежном лице остались еле видные следы внутреннего волнения.
ГЛАВА 2. ГЕРОЙ НЕ МОЕГО РОМАНА.
Когда Наташа снова вышла на берег, Давид уже сидел в тени, беззаботно улыбался, глядя на неё весёлыми глазами, и вертел в руках её старенький плеер.
- Наташа, - шутливо-официальным тоном сказал он, - хочу представить тебе моего младшего брата. Это Георгий. Гия, это Наташа.
- Вы не похожи на братьев, - не очень вежливо и немного с вызовом произнесла девочка.
- Да, и имя у меня не как у библейского царя, - вроде бы шутливо, но в то же время очень серьёзно произнёс Георгий.
- Ты на него и не похож!
- А ты похожа на свою тёзку Наташу Ростову!
- Я не читала «Войну и мир». Слишком уж толстая книга. Она меня пугает, - с вызовом произнесла девочка.
- Тогда тебе не понять, что я имел ввиду, - сказал Георгий и взглянул прямо ей в глаза. И в его глазах было столько равнодушия, что внутри неё что-то сломалось и похолодело.
- Не обращай внимания, Наташ. Мой братишка помешан на книгах. Он мечтатель, каких мало. Пойдём лучше за мороженным!
Они шли рядом, Давид что-то рассказывал, но она не слышала. Перед её глазами стояло бледное лицо и равнодушный взгляд, ещё минуту назад такой живой и радостный. Она могла поклясться, что там могло бы быть презрение, если бы он чуть лучше знал её. Наташа пыталась вызвать в себе злость, думая о том, что он не имеет права так смотреть на неё. Кто он такой? Они даже не знакомы толком!
Наташа думала и думала, даже не заметив, как Давид взял её за руку. Девочку пугали его прикосновения после недавнего случая с купанием. Давид перестал быть её другом и то молчаливое доверие, которое случайно между ними возникло, было разрушено раз и навсегда. Хотя он, казалось, этого не понимал. Полчаса пролетели, как мгновение, и когда они вернулись, Наташа поймала себя на мысли, что не слушала Давида. Если бы он сейчас спросил её о чём-то, она не смогла бы ответить. Перед её глазами стояло только бледное серьёзное лицо хрупкого мальчика и его взгляд, обращённый к ней. Ловя себя на мысли, что больше всего на свете ей бы не хотелось разочаровать его, Наташа ненавидела себя за это чувство.
- Ну как, принц Рамзес уже женился на еврейке Саре? – весело и беззаботно спросила она у Георгия. На лице играла улыбка, но сердце трепетало, готовое выскочить из груди.
Он взглянул на неё так удивлённо, как будто услышал новость о том, что на Марсе существует жизнь. Недоумение, недоверие, искра радости промелькнули в его взгляде, когда он уставился на неё:
- Откуда ты знаешь сюжет книги, которую я читаю?
- Я увлекаюсь историей Древнего Египта и читала художественные книги по этой теме. «Фараон» - одна из моих любимых.
- Никогда бы не подумал….
- Только не говори сейчас тоном взрослого и умудрённого прожитыми годами дядюшки о том, что современная молодёжь не читает книг, - подравнивая его, произнесла Ната.
- Но это правда так! Все, кого я знаю…
- Значит, ты общаешься не с теми людьми.
И вот они вдвоём уже непринуждённо болтают об истории Средневековья и Древней Греции, обсуждают элементы славянского фэнтези, рассказы Виктории Токаревой, рок-музыку и Курта Кобейна. Им так легко и хорошо вместе, что они не замечали, как бежит время. Георгий смотрел на девочку и чувствовал, как много у них общего. Ему не нужно было подыскивать слова и строить умные фразы. Он мог говорить о чём угодно и знал, что она поймёт его. Молодые люди разговаривали не только словами, но и глазами, понимая друг друга с полуслова. Как много увлечений у этой девочки! Гораздо больше, чем было у него в её возрасте. Наташа так забавно рассказывает ему о своих школьных проделках, о друзьях и уроках, что ему снова хочется сесть за парту или встать у доски, чтобы рассказать выученный урок. Но за её улыбкой он видит затаённую грусть. Даже не видит, - чувствует. Как будто она сейчас не ему, а себе рассказывает, какая хорошая у неё жизнь. Себя в чём-то убеждает.
Потом они все втроём купались, так как Давид, обиженный невниманием к себе, старался придумать общее для всех развлечение. И если Георгий относился к ней так вежливо, что боялся даже случайно коснуться, то Давид использовал каждую возможность. Наташа понимала это, страх вновь поднимался из глубины её сознания, но она не показывала его, пряча за улыбкой или смехом и настойчиво уворачиваясь от прикосновений Давида.
Так прошёл целый день. Наверное, самый короткий день в её жизни. Они прощались весело, подшучивая друг над другом. Не было сказано ни слова о том, увидятся ли они ещё раз. Мама Наташи была увлечена флиртом с новым коллегой и мало что замечала. А Наташа опускала глаза, боясь встретиться взглядом со странным мальчиком, который был так ей небезразличен. Вдруг кто-то взял её за руку. Она вздрогнула от этого прикосновения, сердце заколотилось бешено и мысли понеслись вскачь. В пожатии его прохладных тонких пальцев не было ничего интимного. Просто дружеский жест. Она вдруг подумала, что Давид касался её руки совсем иначе, поглаживая слегка ладонь и немного сильно сжимая её пальцы своими.
- Пока, - пробормотала она, боясь выдать смущение, - увидимся.
- Непременно, Наташка! Мне было с тобой весело! Сразу зову в гости! – задорно сказал Давид, ничуть не сомневаясь в своих словах.
- До встречи, Наташ, - просто сказал Георгий и в его глазах среди потаённой грусти зажёгся тот огонёк, который делал его лицо таким мальчишески привлекательным и улыбчивым.
- Приезжай, у нас дома просто громадный телик, куча новых видеокассет, а отец супески жарит мясо! Вот посмотришь, всё будет класс! А ещё мы устроим фокус-шоу! Да, не удивляйся, я много практиковался и умею показывать фокусы! Буду монетку у тебя из-за уха вытаскивать! – он смеялся, по-приятельски хлопая её по плечу, как будто не сомневался, что Наташа приедет именно к нему и будет наслаждаться его любимыми фильмами.
А Давид и правда не сомневался. Да, именно он научит девочку радоваться. Именно он станет тем, кто разожжет в ней искру страсти. Наташе, несомненно, будет с ним хорошо!
Совсем другие мысли и эмоции одолевали Наташу. Ей по-своему нравился Давид. Но с таким человеком нельзя испытать трепетность чувств и дрожь первой любви. Интуитивно ли она чувствовала это, или подсказывали многочисленные эпизоды книг, прочитанные ею когда-то, а теперь услужливо выпущенные памятью на свободу, она не знала. Наташа осознавала, что Давид совсем не тот человек, который будет думать о том, что чувствует она. Слишком простой и прямолинейный, он ставил простые цели, но, надо отдать ему должное, почти всегда их добивался. Наташа понимала, что с ним действительно может быть хорошо и весело, но только лишь на какое-то время. А ведь вначале ей показалось, что именно он сможет завладеть её сердцем. Но нет. Этот книжный герой был слишком жизненным и реальным, и в то же время так походил на образ славного рыцаря, знающего, как доставить удовольствие своей даме. А Наташа всегда боялась идеалов.
ДОЛГИЕ ДНИ ОЖИДАНИЯ.
Они с мамой ехали в старом автобусе, который чихал и пыхтел на каждой остановке. В широкое и пыльное окно немилосердно светило солнце. Наташа водила пальцами по стеклу, бездумно чертя узоры и сосредоточенно уставившись в проплывавший за окном пейзаж. Но она не замечала ни деревьев, ни домов, ни широких улиц. Только хриплый голос Маши Распутиной и её очередного хита, лившийся из старых динамиков ЛАЗа, достигал её сознания. Но слов песни она не понимала.
Имело значение только то, что они увидятся, увидятся снова, совсем скоро. Она будет смотреть на него и слушать всё, что он говорит. Или просто смотреть, как он, увлёкшись книгой и не замечая ничего вокруг, будет машинально стучать пальцами по столешнице, отбивая только ему понятный ритм.
Но шли дни. Мама молчала и ни слова не говорила о новом коллеге. Наташа стеснялась спросить.
Постучался в двери сентябрь, принося с собой первые дожди и ворох начавших желтеть листьев. Первые в этом году уроки и новые предметы Наташа осваивала неохотно. Она сидела на первой парте в первом ряду возле окна и писала сочинение на свободную тему. Задумчиво глядя в окно, за которым в школьном дворе бегали первоклашки, она вспоминала его.
И раньше молчаливая и замкнутая, Наташа стала улыбаться ещё реже. Её подруга-металлистка Олька всё так же, как и раньше, упрашивала её сбегать на второй этаж, где находился кабинет 11-А класса, в котором учился мальчик, которого Олька любила. Наташа бегала с ней, выслушивала её сбивчивые рассказы и улыбалась. Она знала, как трудно Ольке хоть что-то рассказать – трудное детство было у неё и не привыкла она кому-либо доверять. Но с Наташей они как-то сразу нашли общий язык. Хотя были совсем разными. Наташу манил странный и неизвестный мир, в котором жила Олька. Мир тяжёлой музыки, рванных джинсов, гитар и свободы. Да, к тому же, Георгий тоже слушал тяжёлый русский рок. Олька же никогда не жила в том мире, который обычные люди называют «нормальным», поэтому тоже неосознанно тянулась к Наташе, потихоньку привыкая проводить своё время в прогулках по парку и разговорах обо всём на свете.
Наташа никому не говорила о своих чувствах. Только начала писать по-детски нескладные и наивные стихи. Просто так. Для себя. Чтобы открыть сердце хотя бы кусочку бумаги, потому что та грусть, которая скопилась там, мешала ей жить. Много раз девочка убеждала себя, что надо забыть его. Этот мальчик слишком взрослый, у него своя жизнь, свои заботы и увлечения. Он уже и не вспоминает о ней. Мысли эти причиняли боль. Сколько раз она брала телефонную трубку, чтобы набрать номер, который выучила наизусть. Набрать и услышать его голос. Но в последний момент она опускала трубку на рычажки, понимая, что если услышит его голос, чужой и холодный, не обращённый ни к кому конкретно, ей станет ещё хуже. Георгий, конечно, не был принцем из романа. Он не походил ни на одного из известных ей героев книг, которыми Наташа зачитывалась. Скорее, он был похож на бродячего менестреля, который пел песни знатным дамам и должен был быть милым, послушным и улыбчивым. Такие персонажи Наташе не нравились никогда. Но вот Гия…. Слишком много ума и нежности светилось в его глазах, там был целый мир, загадку которого не разгадать и за сотню лет. Именно этот мир Наташу и привлекал.
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
В череде будней время тянулось медленно. Наташа почти уже перестала подбегать к телефону при первом звонке. Она также заметила, что мама как будто тоже грустит. И вот в одно воскресное утро резкий телефонный звонок разорвал тишину сонного утра. Наташа вскочила с кровати и замерла, боясь поднять трубку. Она всегда была трусихой в таких вещах и предпочитала не выплывать из тихой гавани даже в малейший ветерок. Поэтому взяла трубку мама и когда улыбка заиграла на её губах, Наташа затрепетала. Звонил дядя Женя. Наташа так ясно поняла это, как будто видела его самого, держащего в руках телефонную трубку и курящего ментоловую сигарету, которую он так любил.
- Звонил дядя Женя, - радостно констатировала мама уже очевидный для Наташи факт, положив трубку.
- Что говорил? – немного обеспокоенно спросила девочка.
- В гости звал, - лукаво ответила мама. – Поедешь?
- А он и меня тоже звал?
- Да, пригласил от имени сыновей.
- Они так долго не звонили, что я подумала… - Наташа запнулась, не зная, как закончить фразу.
- Они всей семьёй уезжали в Словению. Там живёт их мать. Они не виделись очень давно. – спокойно сказала мама. – Женя считает, что его младший сын в тебя влюблён.
Вот она, эта фраза, так буднично слетевшая с маминых уст. Так спокойно, как будто она ничего особенно не значила. Но в Наташином мире в это время вспять текли реки, на небе появлялось два солнца, таяли древние ледники, сходили на землю несуществующие боги. Она зажмурила глаза, чтобы удержать сияющее из глаз счастье. «Этого просто не может быть…» - пронеслось в голове у Наташи. Георгий, такой умный, красивый, интересный и обаятельный! Да разве в этом дело? Он старше её на 8 лет. Пусть неполных 8 лет, но это всё равно очень много. Наташа не верила маминым словам, но глупо улыбалась своим сомнениям и на лице светилось такое неприкрытое счастье, которое зажгло её изнутри.
Весь класс всю неделю наблюдал за Наташей. Казалось, что это не она сидит за партой. Всегда замкнутая и тихая, она блистала у доски, сочиняла на уроках стихи, её сочинения вызывали восторг у учителей. Андрей, самый весёлый и популярный мальчик в классе, стал заходить к ней по вечерам и звонил узнать домашнее задание. Рома, самый умный и красивый её одноклассник, сидел с ней за одной партой и они разговаривали обо всём на свете. Её нешкольные друзья узнали совсем другую девочку, которую хотелось называть Наташенькой. Оказывается, она здорово бегала и играть в её команде в прятки было делом беспроигрышным. Когда дело доходило до катания на велосипедах, то Наташа с Богданом носились по самым крутым горкам и ничего не боялись. А вечером у костра все пели песни и придумывали забавные игры. Никто и не догадывался, что именно счастье так притягивает окружающих. Именно тот огонёк, зажженный любовью Георгия, пылал сейчас в Наташином сердце и озарял её лицо. Ей хотелось смеяться и ЖИТЬ. Все окружающие чувствовали эту жажду и Наташина поспешность радоваться, чувствовать, ощущать себя счастливой притягивала к себе всех тех, кто сам был лишён этого. Наташа испытывала столь безоблачное счастье, что могла дарить его окружающим целыми тоннами. И это счастье навсегда изменило всю её жизнь.
Утро следующей субботы было просто бешеным. «Что одеть? Как расчесаться? Накрасить ли губы и ресницы? Хоть бы не опоздать! Где новые колготки?» - все эти вопросы кружили Наташу в бесконечном водовороте и порой ей казалось, что она сходит с ума. И вот наконец они с мамой стояли на остановке. День был солнечный и тёплый. Наташа даже почувствовала себя неловко от того, что так тепло оделась. Но могла ли она не одеть свои новые осенние ботинки из мягкой коричневой кожи со шнуровкой, которые были такими модными в том сезоне и такими дорогими! Её первая серьёзная обувь в жизни. А ещё мамина кожаная куртка. Не из смешных лоскутов кожи, сшитых между собой грубыми швами, а цельная, мягкая и очаровательно тёплая. Пока Наташа ехала в автобусе, она тихонько рукой прикасалась к поясу, затянутому на талии, и поглаживала пальцем мягкую и тёплую кожу, мысленно успокаивая своё волнение.
Поездка показалась ей удивительно быстрой и не успела Наташа оглянуться, как уже шла по тенистой аллее к дому Георгия. Самая обычная панельная девятиэтажка с треснувшей облицовкой. Но Наташа, чувствовавшая, что что-то очень важное происходит в жизни, не замечала этих мелких бытовых мелочей.
Квартира, в которой их ждал радушный приём, не могла похвастаться особым великолепием. Всё по-мужски скупо, но аккуратно. Дядя Женя вышел навстречу в смешном белом фартуке и залихватски надвинутом на один бок поварском берете, чем весело рассмешил Нату и её маму.
- Привет дорогим гостям!! – в улыбке дяди Жени таилась скупая мужская нежность. – Люда, Ната, пойдём со мной на кухню. Ты умеешь жарить чебуреки? – спросил он Наташу, которую подобный вопрос застал врасплох.
- Папа, зачем Наташе жарить чебуреки? Ну ты спросил! – Давид выскочил ниоткуда, как чёртик из табакерки, сияющий и улыбающийся, в белой рубашке и синих джинсах, который ему, несомненно, шли.
- Она даже картошку чистить ещё не умеет, - не очень тактично и абсолютно не к слову вставила мама, которой показалось, что её несколько обделили вниманием.
- Что, неужели правда? – притворно нахмурился дядя Женя, но в глазах сияли чёртики, - это дело поправимое…
- Папа, можно я заберу пока Наташу к себе? Скоро Гия вернётся, будем завтракать, а я хотел ей показать коллекцию музыкальных дисков!
- А где Гия? – робко спросила Наташа, воспользовавшись словами Давида и стараясь не смущаться.
- Папа отослал его за квасом, – улыбаясь сказал Давид и повёл Наташу в свою комнату.
Усадив девочку на диван, он показывал ей свои диски, стравил слушать песни, которые ему нравились. Наташа думала о том, что скоро она увидит загадочного мальчика, чей образ стал таким дорогим для неё в последние месяцы. Давид тем временем рассказывал ей истории из своей жизни, она смеялась. С ним было действительно весело, он старался развеять её смущение и неловкость, делал ей кофе и говорил, что супески умеет жарить сосиски на гриле. Отец его открыл кафешку в районе Текстильщика и Давид работает там для собственного удовольствия, часто приглашая друзей на фирменную шаурму, бургеры или громадные бутерброды с кучей восточной зелени и настоящим жаренным мясом.
Он сел к ней ближе и смотрел на неё весёлыми глазами. Ей было хорошо, но сердце её билось сильнее только в ожидании Георгия. Наташа улыбалась, что-то отвечала Давиду, пыталась рассказать о собственной жизни, но вскоре поняла безуспешность своих попыток. Давид создавал фон для себя самого, хотел выглядеть в глазах Наташи мужественным и хорошим. А сама Наташа как таковая, его интересовала мало. А может быть, он уже знал тогда, что его младший брат занимает в юном сердце Наташи гораздо большее место, чем он сам. И конечно же, хотел отвоевать позиции.
Наташа поначалу и не заметила, как близко он к ней подсел. Но когда его рука стала поглаживать светлые пряди её волос, Наташа посмотрела прямо ему в глаза.
- У тебя такие красивые мягкие и нежные волосы! – немного хрипло сказал Давид, - я никогда таких не видел!
- Ты преувеличиваешь, - сказала Наташа, но комплимент был ей приятен.
Он не убирал руку, продолжая ласкать её пряди и случайно касаясь лица и уха. Она опустила глаза, не понимая, как следует себя вести. Ната осознавала, что это неправильно, но Давид вёл себя так по-дружески…. Его взгляд опустился на её губы и он сидел, как заворожённый, понимая, что она в любой миг может оттолкнуть его. Ему нравилась эта девочка и её непосредственность. Невинность лучилась из её глаз. И было в них что-то такое, что хотелось гладить её, как котёнка, и прижимать к себе, зарываясь носом в пушистую шёрстку, прощать мелкие царапинки. Он видел её неуклюжесть и неопытность, видел, как в ней пробуждается что-то женственное, видел её неподдельное смущение. Когда его смуглые пальцы касались её светлых волос, его необыкновенно восхищала их мягкость. Словно дорогой шёлк струился под его пальцами, передавая свою энергетику. Он гладил завитушку у её маленького аккуратного ушка, слегка дотрагиваясь до мочки с умением опытного мужчины. Давид видел, как подрагивают слегка её губы, как отводит она в сторону взгляд. На минуту он почувствовал стыд от того, что пользуется ситуацией и её беспомощностью. Знал, что Наташа боится обидеть его и не знает, как поступить. Как заворожённый, он приблизил свой лоб к её лбу, не отрывая взгляд от губ. В груди бешено билось и ликовало сердце. Неужели получится?
Наташа сидела и не могла двинуться с места. Он поцелует её сейчас – она так же ясно осознала это, как и то, что стало ей неимоверно жарко. Она всем сердцем этого не хотела, но голосок любопытства шептал ей, что Давид с его красивыми мужественными губами должен знать всё про поцелуи! Один Бог знает, смогла бы Наташа устоять перед искушением любопытства и пороком невинности, но тут раздался настойчивый звонок в дверь и она поспешно отскочила от Давида, встав со злополучного дивана и делая шаг по направлению к входной двери. Она чувствовала, что это ЕГО рука нажимает на кнопку звонка. Что за дверью её Георгий, который пришёл в самый нужный момент, когда она так ждала его!!!
- Давид, открой дверь, - раздался из кухни голос дяди Жени.
- Да, папа, уже иду, - с едва скрытым раздражением в голосе ответил Давид, направляясь к двери и не отрывая взгляда от Наташи.
- У нас гости, Гия, - открывая дверь, небрежно сказал Давид.
- Гости? И кто же это? – послышался из прихожей его голос, такой тёплый, с удивительно богатыми оттенками интонаций. Голос, по которому она неизменно скучала все эти месяцы.
- Наташа с мамой, - спокойно сказал Давид как раз в тот момент, когда сама Наташа выглянула из комнаты, стремясь поскорей увидеть его.
- Наташа…., - его голос почти оборвался, когда он увидел её. На миг они встретились глазами и Наташа почти ощутила, как много радости и изумления в его взгляде, а потом он резко опустил глаза.
Девочка не поняла, что случилось. А он стоял в дверном проёме и солнечные лучи, падающие из открытой двери на кухне делали его ещё более хрупким и бледным. Георгий держал в руках нелепую, похожу на авоську, сумку. Светлые синие джинсы были вытянуты на коленях и сияли живописными заплатами, следуя последней неформальной моде. На нём была длинная рубашка в дикую клетку, сочетающая в себе бардовый, серый и жёлтый цвета (такого дикого сочетания Наташа в своей жизни ещё не видела), которая к тому же доходила до середины бедра и смешно торчала из под короткой джинсовой куртки. На бледных щеках его заиграл лихорадочный румянец, свидетельствующий о том, что он ничего не знал о намечающемся визите и по обычной мужской привычке натянул на себя первые подвернувшиеся под руку вещи, чтобы пойти утром в магазин.
- Красавчик, иди выгружай провизию. Отец ждёт на кухне, - сказал Давид и в его голосе было уж слишком много иронии.
- Да, я сейчас, - оправившись от первой неловкости, сказал Георгий и, взглянув на брата, поставил принесённые сумки на пол и пошёл в свою комнату.
- Гия, продукты….- начал было Давид, когда строгий голос дяди Жени резко его оборвал.
- Давид, оставь брата и принеси мне квас и зелень, - дядя Женя выглянул из кухни и строго взглянул на старшего сына. Наташе показалось, что он всё понял и решил вмешаться.
- Наташечка, а ты пожалуйста пойди и скажи Георгию, что сегодня его очередь мне помогать.
- С удовольствием, дядь Жень, - обрадованно сказала девочка, благодарная за шанс пообщаться с Гией.
Она подошла к двери его комнаты и робко постучалась. Он открыл ей дверь, приглашающим жестом зовя к себе в комнату. Комната была маленькая, с широким окном во всю стену, возле которого стоял широкий письменный стол с всевозможными бумажками и тетрадями, сложенными в аккуратные стопки. Небольшой книжный шкаф, где вместе с учебной литературой экономического толка стояли зачитанные книжки братьев Стругацких, а также Толстой, Достоевский, Пруст, Сенкевич, Дюма, Куприн, Дрюон с потрёпанными от времени корешками. Наташа всегда обращала внимание при первом знакомстве с местом обитания своих немногочисленных знакомых на книжный шкаф. Шкаф Георгия был очень разномастным и не вписывался в стандарты, но там нашлось место даже для новомодных Пелевина и Юденич. Наташе нравились столь разносторонние вкусы Георгия.
В углу стоял старенький диван с накинутым на него пледом и с новым музыкальным центром у изголовья. Наушники были небрежно кинуты рядом. Окно с лёгкими занавесками было распахнуто и свежий ветер тщетно боролся с несколькими журналами, оставленными их владельцем на письменном столе. С улицы врывались детские голоса, звуки музыки, шум проезжающих где-то машин. Георгий молчал, глядя на неё.
- Ты когда-нибудь любил? – спросила она неожиданно, сама удивившись вопросу, который не вовремя сорвался с её уст.
- Нет, - просто ответил он. Даже если Георгий и был удивлён, то не показал этого.
- Этого просто не может быть! Тебе 20 лет! Ты что же, ни с одной девушкой не встречался? – сделала какой-то только ей понятный вывод Наташа и в её глазах разрослось недоверие.
- Я этого не сказал. Я сказал, что я не любил. Это правда. Влюблялся же я много раз.
- Разве это не одно и то же?
- Любить – это значит отдать самое дорогое, что у тебя есть, любимому человеку, - сказал Георгий.
- Ты имеешь ввиду не дорогие брильянты, правда? – спросила Наташа, надеясь не ошибиться.
- Рад, что ты понимаешь. Я имел ввиду сердце. И ничего не требовать взамен.
- Наверное, до этого чувства надо дорасти? – немного наивно, но совершенно ненаигранно спросила девочка.
- Да, но дорасти не физически, а морально.
- Никогда не думала, что буду говорить с тобой о любви. Я думала, мужчины вообще не задумываются о таком. А часто ты влюблялся?
- Не очень, но было. Знаешь, один раз, когда был у мамы в Словении, к ней пришла подруга её детства с дочерью. Дочка была чистокровной гречанкой, вспыльчивой и с тёмными глазами. Мне она не понравилась сначала, но потом мы поладили. Мне показалось, что я влюбился в неё, хотя виделись мы редко. Желая сделать ей приятное, я раскопал словенско-греческий словарь, разговорник и с помощью друга, который словенский знал гораздо лучше меня, сел писать признание в любви на греческом. Наверное, дня три на это убил. Мой друг отнёс ей это письмо, а через несколько часов пришла ко мне в комнату моя мама. Оказалось, письмо было довольно удачным, но в последних строчках, где я пытался выразить уважение и искреннюю любовь к ней, обнаружилось, что я достиг противоположной цели, спутав несколько букв и не понимая значения слов. В общем, оказалось, что я обозвал её именем какого-то нехорошего животного и сказал, что она истинная дочь своих родителей и как две капли воды похожа на свою мать. Чем конечно же, оскорбил и подругу своей мамы.
- И чем же всё закончилось? Неужели они не поняли, что ты не хотел их обидеть? – с неподдельным любопытством спросила Наташа.
- Конечно же, они поняли. Но греки люди очень вспыльчивые, поэтому простить насмешку, пусть и невольную, они до конца не в силах. Отношения скоро разладились совсем и я поспешил уехать в Донецк.
- А ты умеешь целоваться? – неожиданно спросила она без всякого перехода.
- Наташ, почему ты спрашиваешь меня об этом? – спросил он осторожно, стараясь не спугнуть её. Георгий понимал, что она спросила из чистого любопытства, стараясь прикоснуться к таинству любви, к которому он уже был причастен. Точно так же, как Георгия восхищала её наивность и чистота, которой он уже давно был лишён, так и Нату в Гие притягивал тот романтический блеск в его глазах, когда он рассказывал о влюблённости. Георгий знал, что сердце Наташи до встречи с ним не знало порывов любви. Она только-только стала испытывать неведомые ей прежде чувства и Гия хотел, чтобы они были такими же чистыми и красивыми, как и она сама.
- Ты думаешь, что я слишком маленькая, чтобы думать об этом? – с неожиданной обидой спросила она. Как ей хотелось быть старше, чтобы он относился к ней, как к взрослой, а не как к ребёнку.
- Я так не думаю. Просто твой вопрос… Он… Я не знаю, как ответить. Обычно девушки о таком не спрашивают.
- Ты можешь просто сказать мне правду. Я уже говорила тебе, что ты общался не с теми девушками, - в её голосе слышалась бравада. «Как будто с головой в омут прыгнула» - подумал Георгий и понял, что это не последний вопрос сегодня, который его смутит.
- Да, я умею целоваться, - наконец ответил он после продолжительной паузы.
- Хорошо?
- Что хорошо? – постарался не понять он.
- Ты хорошо целуешься? – как будто они в бейсбол играли и он пропустил очередной мяч.
- Наташ, на этот вопрос тебе смогут ответить только те девушки, которых я целовал. Самому о себе судить трудно.
На его щеках румянец горел так, что он чувствовал, как жарко полыхает его лицо. Но он старался быть взрослым и рассудительным.
- Научи и меня, - как гром среди ясного неба.
Он резко и не очень вежливо повернулся к ней спиной, пытаясь спрятаться от этого взгляда и от бури эмоций, которые вызвали её слова в его сердце. Георгий был слишком застенчив. Он понимал, что Наташа нравится ему, что с ней просто, интересно, весело. Он даже понимал, что успел влюбиться в эту юную девочку со всей её непосредственностью и чистотой. Но он никогда не испытывал желания прикоснуться к ней и никогда не обращал внимания на её внешность. Он наизусть помнил каждую чёрточку лица лишь потому, что на её лице отражалась вся её жизнь и все стремления. Помнил выражение глаз, потому что они были зеркалом её души. Георгий замечал, что Давид смотрит на девочку совсем не так и брата в такие моменты вряд ли волнует её внутренний мир.
И теперь, когда она буквально вручила ему в руки частичку своей невинности, когда он осознал, что у него есть реальная возможность почувствовать её в своих руках, он был воистину смущён и взглянул на неё по-новому, впервые заметив в этих глазах ребёнка искру женственности и любопытства, извечного женского любопытства.
- Я не знаю. Подумаю. Может быть, - твёрдо сказал он. – Не торопи с ответом. А сейчас мне нужно помочь отцу. Пойдём со мной, мне нужно сходить в наше кафе, а потом мы погуляем и я покажу тебе самые красивые места нашего района.
Они гуляли вдвоём целый день. Он рассказывал ей о музыке и о книгах. Рассказывал о том, как понимает жизнь и любовь. Они смеялись вместе, иногда он подшучивал над ней. Взяв Наташу за руку, Георгий водил её тихими улочками между высоченными домами, тихими двориками, в которых прятались обшарпанные ларёчки с холодной минералкой и соками. Он относился к ней бережно и нежно. Как только она бросала заинтересованный взгляд на бутылку воды или аудиозаписи её любимых Лаймы Вакуле и Валерия Сюткина, он сразу же ей всё покупал, хотя поначалу она пыталась возражать. Но Георгий только взглянул на неё и она поняла, что он именно так понимает их прогулку – как импровизированное свидание. И именно так ухаживает за ней. Этот день был лучшим в её жизни. Она была так счастлива, что ей было даже немного неловко перед другими людьми, задёрганными повседневностью. Ведь она сейчас жила в сказке, которую смог дать ей он. В тот день он так её и не поцеловал.
Они виделись ещё много раз. И все их встречи были наполнены особым смыслом. Наташа и Георгий могли просто молчать. И им было хорошо. Их чувствам были не нужны слова. Хватало переплетения пальцев. Она мечтала о его поцелуе, мечтала ощутить, как он обнимет её. Но он этого не делал, а она стеснялась подать знак. Хотя в глубине души Наташа была уверена, что ему и не нужно никакого знака, он всё понимает сам.
Они расстались холодным ноябрьским утром, когда за окном шёл холодный осенний дождь. Она слышала его голос в телефонной трубке, прижимая её к уху, и молчала.
- Я знаю, ты всё поймёшь. Я уезжаю к маме жить. Она болеет, ей нужна моя помощь, - в его голосе было что-то такое, что заставляло сжиматься её сердце. – Я приеду летом, а до этого буду писать письма.
- Почему не сказал раньше? – в её безжизненном голосе было столько боли, что он чувствовал, как в его сердце пульсирует безнадёжность.
- Не смог.
В тот день она повзрослела.
В тот день она осознала, что такое первая любовь. Их уста ни разу не слились в поцелуе. Она чувствовала его тело только в переплетении их пальцев. Больше они никогда не виделись. Прошло время и прошла боль. Она знала, что он никогда не вернётся. Да Наташа бы и не позволила. Потому что он был воплощением её сказки, мечты, был её первой любовью. Он пробудил от сна её сердце и душу, напитав их свежей влагой, как прошедший по вешним полям ливень. Чистота их отношений сделала их незабываемыми. Повторение этого было бы невозможным, а следовательно, они бы потеряли то прекрасное, что было в каждом из них, пока Георгий и Наташа были вместе. К Новому Году он прислал ей музыкальную открытку из Словении со своим адресом. Она же так и не ответила.
Прошли годы. Наташа редко вспоминала его, но эти воспоминания приносили ей радость. И она искренне верила, что её Первая Любовь была Настоящей.
За окном солнечный день сменялся вечером. «Сколько же времени я спала?» - подумала Наташа. «Пора уже и делами заниматься, а не о первой любви думать!» - и впервые за последние дни улыбнулась искренне и непринуждённо, как будто тяжёлую ношу сняла с плеч. Даже спустя одиннадцать лет воспоминания о первой любви делали её немного счастливее.