Когда –нибудь потом на склоне лет,
когда уже поделать что-то поздно,
ты вдруг поймёшь, что твой Великий Свет
был просто продолжением наркоза.
И холод грудь оледенит, и кровь
застынет в жилах ужасом тоскливым,
и ты попробуешь призвать любовь,
которой был властителем кичливым.
Но, как песок меж пальцев, как вода,
прольётся в миг отчаянья надежда.
И то, что ты боготворил всегда,
останется бесплотною одеждой,
раскрашенной личиной без лица,
распятой шкурой на полу в прихожей,
чуть-чуть на настоящее похожей,
но лживой от начала до конца.
Тогда захочешь ты призвать друзей –
держать за холодеющую руку,
чтоб разделить тоски смертельной муку
с душою замирающей твоей.
Но, дружеством себя не утрудив,
ты не скопил плодов приязни нежной.
И одиночество, как неизбежность –
удел твой до скончания пути.
И будет страшен путь твой сквозь туман
туда, где глас возвышенный не слышен.
И по дороге ты сойдёшь с ума.
И отречётся от тебя Всевышний.