(поэма)
«…Царем над собою имела она ангела бездны;
имя ему по - еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион*.»
----
* Губитель.
Откровение, 9, 11.
ЗАЧИН В БОРДЕЛЕ
1
…Но рядом с урядником сидя, мой граф,
не надо хвататься за пятизарядный
свой кольт, коль в подпитьи довольно изрядном
вы пулю готовы всадить в этот шкаф.
И если боёк ударяет о капсюль,
чтоб порох, слегка отсыревший осечку
вам мог обеспечить, не стоит и свечку
пытаться гасить, как любил это штабс-
капитан наш со скуки, бывало, не целясь,
у сплина в плену это делать. Зачем?
К тому же испортить поэмы зачин
не вижу причин. Непреложная ценность
словес подвергается веской проверке
в сей миг, когда в дверке вращается ключ,
и Верка голей, чем во время примерки,
и сыщик с наганом несыт и наглюч.
2
Итак, милый граф, вы в дешевом борделе,
увы, не при деле и не при деньгах,
не так как бывало в церковном приделе
икону целуя. А то на бегах,
когда, алилуйю отслушав, и блюдо
церковное сотенной отяготив,
вы смело отдаться могли в лапы блуда,
цедя наслажденья, как аперитив.
А то в оперетке под юбку кокетке
заглядывая, как бы под абажур,
записочку спрятав в пахучем букете,
с неё в номерах, как с банана кожурку
корсеты сдирать, чтоб в сладчайшую мякоть
вонзясь, «Кама Сутры» восторги испить.
Во время стрельбы проверяется меткость.
На скачках - жокеи и крепость копыт.
3
Да, граф, вы попали в такой переплет,
что, прям, хоть к виску вороненое дуло-
жандарм полон шарма. И сонная дура
космата, как ведьма. И как переплыть
вот эту юбчонку - рекой Гераклита
она под копыта ползет, норовя
вас, граф, заглотить в недра хищных событий,
где ночи черней, чем в хлеву борова.
Ногам без кальсон, неуютнее даже,
чем без прокламаций фонарным столбам,
а вёз в экипаже - бывает ли гаже,
коль всюду шпионки под видом мадам!
Как дно в чемодане двойное, как гнилость
хлыстовства, как Нилус елейный, как гной
окопный, скажите же только на милость
за что вы прихлопнуты, граф, как изгой?
4
Ногой попадая в пустую штанину,
вы Нину припомните. Пруд и именье.
Овин и картины куртин. На мгновение -
блуждание пальчиков по пианино.
Прозрачное утро крылом стрекозы,
казалось, такого другого не будет,
златой лягушонок в кувшинке, как Будда,
присел в позе лотоса. Капля росы
травинку согнула - вот -вот упадет
и скифские орды, сметая преграды,
по трупу пророка - как по Петрограду,
что мёртвым Распутиным тянет под лед.
Все это хмельнее, чем даже «Мерло»,
и хуже, чем в башне Иванова чтенья,
ведь просто кому-то начистить мурло
так хочется прям, как царю отреченья.
5
А помните, граф, ту танцовщицу в тунике,
и уникума, что Элладу искал
под юбкой канканщицы? Трупа оскал
так страшен был всё же, когда её в туне
два дня проискав, обнаружили. Ужас
застывший в зрачках- как в очках у студента,
кареты обломки, и ингредиенты
монаршей особы, как невская стужа
впаявшая в лед словно в гроб(это факт)
хрустальный ее? Что ж, итог был фатален!
Она словно в линзе, застыла, в фокальной
создав её плоскости странный эффект.
Хвостом распластавшись кометы - власы
светили сквозь лед, как болид в телескопе,
когда он горел над созвездьем Весы
зрачком Авадона меж блещущих скопищ.
6
Но тело пророка! Ведь это урок
античного рока ужаснее даже,
во льду по фасадами в рюшах барокко,
какая немыслимо наглая кража!
А что же , положим, мой граф, Пуришкевич?
Чего ему надо, коль мёртвый Распутин-
оплакан царицей...Цветочки в горшке
политые кровью , конечно, распустятся
какой-нибудь Розой в саду Люксембургском-
разом на площадь -шипами штыков...
© Copyright: Юрий Горбачев, 2010