Я тебя целовал с прошлогодней листвой,
Из земли бережно доставая.
Вьюги бились мне в дверь, все просясь на постой,
Тихо плакала полночь немая.
Я тебя подносил к огоньку у свечи,
Оторваться, отречься не в силах.
Я не слышал как вой пёсий смерть мне прочи;л,
Как усталость наружу просилась.
Я не чуял, забравшись с тобой на кровать,
Как в окошках остыла рябина.
Ты в покрове своем походила на мать,
Я стремился быть преданным сыном.
Зов твоих голосов слабый слух мой засти;л,
Раздаваясь то звонко, то глухо.
Я тебя выхорашивал, ночью растил
Из глубин изможденного духа.
Алый рот приникал твой к моей пустоте,
Еженощно меня выпивая.
Сколько псалмов отпел я с тобой по мечте,
Не утешенный мартом и маем?
Облик твой был крылат, как крылат падший бес.
Закоснелый и мрачный безбожник,
Я воздвиг и Голгофу, и высящий крест.
Для тебя же – злаченый треножник.
Не тельца я решил тебе в жертву принесть,
И не агнца с руном золотистым –
Это мало тебе, для тебя, в твою честь;
Ты казалась мне мукой пречистой.
Попрощался кивком головы с темнотой,
И стоял во рту привкус железа.
Разве мог тогда знать я, что заупокой –
Это будет моя Марсельеза?..