«О коварство водной стихии!
О неверность сильфов-ветров!
Сколь порочны земли святые,
Что схоронят завтра врагов.
Пусть взвывают бури сердито,
Ливни бьют пусть в окна бичом.
Цвет мой жгучий в жире пролитом
Дом обогреет – все нипочем!
Горицветом юбка запляшет,
С искрой звонкой взметнется рукав…
Уголь-монетка – золото наше,
Вору пропАлит бока кошелька.»
В свЕчном бутоне тоненьким станом,
Гнется, кружится и взгляд ворожит
Дух-огневушка в златом сарафане,
Что будто тайным горнилом отлит.
Губы иссохшие истово шепчут ей,
Веки – бессоницей как сожжены.
Он за столом зовет, свечка за свечкою,
Облик горячий желанной жены.
«Вейся, вертись же, танцуй изворотливо
В пляске вечерней, пятОй по углям,
Жгись саламандрой моей беззаботною.
Шкурку-то сбрось и явися очам.
ВнЕмли молитвам моим и стенаниям –
Будь хоть змеица, хоть сам сатана –
Ты поцелуй очи мне на прощание.
Я уже слеп в эти ночи без дна!
Я обернусь мотыльком твоим прОклятым,
Я обречен, дни мои сочтены.
Вейся, вертись же, танцуй изворотливо!
Мне ведь обьятья других не нужны…
Так пусть затЕплится сено под стрехою,
Пыл пусть поглОтит все небо мое.
Я запрокину лицо и с утехою
Дымом впредь стану. Хоть так, но вдвоем!