бежишь по минному полю, корчишь из себя брюса уиллиса:
весь в татухах, и все легко получается, играючи.
и как только прячешься от зрителей за кулисами,
заливаешься слезами под guitar петра налича.
она другим языком поет, но такая, черт возьми, тревожная,
такая, мать ее, заунывно – пронзительная,
что она наполняет тебя, впитывается через кожу.
звук через предмет - разве не удивительно?
там, за сценой, - тихо, никто не видит,
и уже не нужно изображать из себя superhero.
ты ложишься в коробку и шепчешь устало: «read it»
и опять накрываешь себя стихами. и так не хило,
кажется тебе, у тебя на теле шрамов и мокрых ран,
что уже пора бы закончить битье в лепешку.
только что бы ни отмечал ты - пасху или курбан-байрам -
никогда ты честность и свет не зажмешь в ладошку.
эти игры жестоки, и ты устаешь от них,
как бы сил ни росло и каких бы во время них песнь не пелось.
да, я знаю, что очень хотелось чувств больших.
мне когда-то тоже хотелось,
хотелось,
хотелось,
так хотелось.