Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXIV
(Перевод с английского).
Юнцом, полузабытою весной,
я убегал от всех друзей по школе
и грустно, слух и зрение неволя,
лежал в траве, в укромности лесной.
У озера свободно, без контроля,
мечты текли волною за волной,
страсть билась поэтической струной,
томя мне сердце вплоть до острой боли.
Но вот в боях на нынешней войне
вернулась та же страсть, но в новой форме,
среди кровавых стычек и побед.
Вновь рифмы те же детские во мне.
Они слышны сквозь пыль в военном шторме
как первый гимн моих мятежных лет.
Robert Hillyer Sonnet XXIV.
"There was a boy in some forgotten spring"
There was a boy in some forgotten spring
Who fled from all his comrades at the school,
And in the hills beside a forest pool
Lay on the grass, watching, and listening.
And as he listened, melancholy delight
Stirred in his heart a pang he did not know,
And voices of new passion bade him write
Of the vague thoughts that shook his spirit so.
Now on the battlefield of later times,
I meet those dreams returning in the forms
Of mighty friends and foes amid the strife;
And reading those imperfect boyish rhymes,
I hear through the blown dust of many storms
The hymns of the advance-guard of my life.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXV.
(Перевод с английского).
Ах, счастие моё ! Будь вновь со мной,
здесь, во плоти ! На деле ты далёко.
Любовь ушла, не выдержавши срока,
хотя досталась дорогой ценой.
Раздумья о тебе гнетут меня жестоко.
Мне не забыть лужайки той лесной,
где мы сидели рядом под луной...
Зима. Один. Ни радости, ни прока.
Ты в звуках эха. Память о тебе
не вычеркнуть из рокового списка.
Я прочно пригвождён к твоей судьбе.
Все мысли тянутся к тебе одной.
Ах, счастие моё ! Будь вновь со мной !
Вся радость лишь в тебе, а ты не близко.
Robert Hillyer Sonnet XXV.
"Now would that thou wert here, my happiness"
Now would that thou wert here, my happiness,
Here in the flesh, or else completely gone
Out of my life, out of my thoughts withdrawn,
And memory clean of love and old distress.
Night dreams in pain of thee, and on that lawn
Where we would sit at eventide, and press
Heart against heart, only white loneliness
Stretches beneath the winter's cheerless dawn.
Thou woundest me with absence, all the air
Seems echoing thy name, and through the day
I woo forgetfulness, but unaware
My thoughts return to our farewell caress.
Now would that thou wert here, my happiness,
Joy dwells with thee, and thou art far away.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXVI.
(Перевод с английского).
Хоть ночь была дождлива и ненастна,
хоть с крыш лилась унылая капель,
а бризы заводили канитель,
как призраки, чьи судьбы разнесчастны,
но с неба, сквозь неведомую щель,
гоня всё, жёгшее мой дух всечасно,
звуча успокоительно и ясно,
шла дивная магическая трель.
Все ночи хороши, а в этой влажной
и тёплой тьме, без звёзд и без луны,
ветра гудели с яростью отважной,
но были гармонично сплетены.
Моя душа в своём пещерном храме
утешилась заветными мечтами.
Robert Hillyer Sonnet XXVI.
"What though the night be dissonant with rain"...
What though the night be dissonant with rain,
And roofs drip in a mournful monotone
On the deserted streets, and breezes moan
Over the naked boughs like ghosts in pain;
Yet are there voices through the darkness blown
From some remote celestial domain
That hint of peace, and scatter all the vain
Questions that mock the soul brooding alone.
All nights are beautiful, but in the warm
Wet darkness that knows neither stars nor moon,
Whose bells half-heard through the complaining storm
Bind the wind's discords in harmonious tune,
The soul withdraws into its cave of rest,
And dreams long dreams, well-loved, but not expressed.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXVII.
(Перевод с английского).
В час сумерек прибой бушует злей,
и на мысу, над мелью, над волнами
вечерний воздух полон голосами
бездомных душ и старых кораблей.
Здесь стаи чаек носятся кругами,
вмывая вверх - всё выше да смелей -
и тают там седым дымком углей,
как призраки, во тьме под небесами.
Здесь ветры дуют зло и без затей.
Здесь горькие мольбы не раз пропеты.
В них поминают множество смертей,
и море распростёрлось как погост,
где спят вдали от солнца и от звёзд.
И сон там - без любви, и ночь - без света.
Robert Hillyer Sonnet XXVII.
"About the headlands and the rocky shoals"
About the headlands and the rocky shoals
I hear the breath of twilight, sighing, sighing,
And over the wail and dash of breakers, crying,
The voices of old ships and wandering souls.
Through the wet air squadrons of gulls are flying,
Wheeling but once against the skies, then tossed
Into the wind like a flight of visions lost
With vanished souls into the darkness dying.
O harp of the winds singing above the dead,
O rush of wings over the turbulent deep,
Pray for the spirits uncompanioned,
The dreams returned into oblivion,
The men drifting far from the stars and sun,
Lost in a lonely night and a loveless sleep.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXVIII.
(Перевод с английского).
Всё в пене, море рвётся сквозь барьеры,
сосредоточивши запас вскипевших сил
в один большой поток, чтоб он свалил
заплоты, окружающие шхеры,
а, победив, утрачивает пыл,
приобретает мирные манеры.
И в сумерках глядит в него Венера,
как в зеркало. И лик её премил.
Я тоже бился о крутые скалы,
не отступив и смело, как борец.
Теперь пора для отдыха настала.
Как море, я свалил их, наконец.
Но звёздочка моя уж не жилица -
свиданье на заре не состоится...
Robert Hillyer Sonnet XXVIII.
"The insurgent sea sweeps through the barrier"
The insurgent sea sweeps through the barrier
Triumphant, all its foaming strength amassed
In one tempestuous tide, wallowing past
The broken banks and the worn dykes that were
Upbuilt by coward hearts; sated at last
It settles in calm pools about the bar,
So that at twilight the young evening star
Beholds its image in still waters cast.
Against unyielding shores I too have striven,
And won at last like the uprising sea,
And sink to rest beneath a quiet heaven,
After long struggles, a long victory;
But my star vanishes, its light withdrawn,
And darkness falls unpromising of dawn.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXIX.
(Перевод с английского).
Не говори: нет средства от остуды.
Хоть жизнь кратка и юность недолга,
ты будешь мне всё время дорога.
Моя любовь с тобой всегда и всюду.
Там, где ты ходишь, зыбки берега.
Я не могу постичь твоей причуды -
не верить мне. Но сколько жить ни буду,
я - верный твой хранитель и слуга.
Устанешь от меня - но я намерен,
хоть горько станет мне, не забывать,
что только лишь в тебе вся благодать.
Лишь для тебя звучат мои прелюды.
Возненавидишь - я останусь верен.
Не говори: нет средства от остуды.
Robert Hillyer Sonnet XXIX.
"Speak not of waning love and changing days"
Speak not of waning love and changing days,
Youth may be short and life may not endure,
Yet with a strength unslacked, a vision sure,
My love companions thee in all thy ways.
Whither thou wanderest in times unsure
Of peace, however far thy spirit strays
From love of me, my spirit ever stays
Close to thy side, and there shall rest secure.
If thou shouldst weary of me, and alone
I walked with grief, yet should I be aware
How far unworthy I had been to share
In thy diviner life, or sing thy praise;
If thou shouldst hate me, yet I am thine own, -
Speak not of waning love and changing days.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет ХХХ.
(Перевод с английского).
Не бойся поисков Любви вдали.
Ищи не в пышных залах за забавой -
ищи её во всех концах земли,
и не гонись за деньгами и славой.
Как крестоносец, посланный державой,
кто б ни был удержать тебя готов;
как пилигрим, ведомый верой правой,
презрев препоны и смешки шутов,
ищи Любовь не посреди цветов
в Раю, а не боясь камней и прахов,
покуда сердце не найдёт швартов
среди трудов, безумия и страхов.
Ты обретёшь Любовь, как Парсифаль
нашёл святой спасительный Грааль.
Robert Hillyer Sonnet XXX.
"Who follows Love shall walk in outland places"
Who follows Love shall walk in outland places,
Beyond the common cheer of hall and town,
He shall forget all things, the friendly faces,
The strife for wealth, the struggle for renown.
A young crusader putting by his crown,
A pilgrim following a holy vision,
Heeding nor threat of king nor gibe of clown,
The tyrant's hatred nor the world's derision,--
Thus shall he wander; in no bright Elysian
Meadows shall be his quest, but through the vast
And midnight fears that shake his heart's decision
With staring madness, till he see at last
Like Parsifal in ages long ago,
Love's flaming chalice out of darkness glow.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXI.
(Перевод с английского).
Вчера мы жили мирно и любезно,
но вот в последний раз слились уста -
вдруг будто из под ног ушла плита,
ушла и провалилась в бездну.
Должна б ответить эхом пустота,
прогромыхать да прозвенеть железно.
Прислушался: напрасно, бесполезно -
ни грохота, ни тени - ни черта.
Истекших лет печальные виденья,
фальшивый блеск из давней темноты -
саднят мне душу, портят настроенье,
но я спасаю сердце от тщеты.
И сверху города из туч - в движенье
в пространство без конца и без мечты.
Robert Hillyer Sonnet XXXI.
"Only last night we dwelt together, we"
Only last night we dwelt together, we
Whose lips the ultimate farewells enthrall;
Last night itself is but a stone let fall
Into the chasm of eternity.
There shall be echoes, I shall hear them call
However faint, however far they be;
There shall be shadows, I shall always see
Them beckon from Time's memory-haunted hall.
The drear mirages of the years gone by
Glow falsely golden from their dark domain,
But now they stir me not. "Mere mockery,"
Low to my heart I say to still its pain,
And cloud-built cities in the sunset sky
Fade out in dark across the endless plain.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXII.
(Перевод с английского).
Я верил лишь в тебя, а ты пропала.
Ты скрылась метеором на глазах,
моя звезда ! И на заре, в слезах,
молить тебя мне смысла уж не стало.
Как мимо промелькнула в небесах,
хотел позвать - так губы мне сковало.
Ах, лучше бы тебя и не бывало.
Теперь все видят мой полнейший крах.
На колокольнях молкнет дребезжанье.
Над городом молитвенная тишь.
Белёсый дым лежит на скатах крыш.
Ночь улеглась среди лощин в молчанье.
Бреду во тьме, утратив свой фетиш -
вдогон чуть слышный шёпот на прощанье.
Robert Hillyer Sonnet XXXII.
"Thou only wert my hope, and thou art gone"
Thou only wert my hope, and thou art gone.
Thou, the one star in monotones of sky,
Art vanished like a meteor, and I,
Lost in the night, have ceased to pray for dawn.
I watched thee fade, I saw thee passing by
And tried to call thee, but my lips were dumb;
It had been better hadst thou never come, -
Remembered riches mock my poverty.
Blow from afar the little sounds of bells,
Wood-smoke hangs thinly on the autumn air,
The town's unconscious hush is like a prayer,
And night sleeps pleasantly among the dells;
I only wander on, and know not where,
Through the great dark, pursued by faint farewells.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXIII.
(Перевод с английского).
Когда б в блаженнейшем уединенье
нашёлся бы, среди любимых грёз,
рецепт для наших душ на время гроз,
как жить во тьме, пришедшей в возмущенье !
Найти б, когда вся жизнь наперекос,
ту цель, что не подвержена сомненью,
и, вопреки слепому заблужденью,
решать важнейший коренной вопрос !
Тогда уж нас ничто не разлучит.
Пусть в деле каждый, как ему пристало,
вздымаясь до бессмертного накала,
сам по себе свой подвиг совершит.
Тогда, к заре, нас доведёт дорога
до места встречи у престола Бога.
Robert Hillyer Sonnet XXXIII.
"If in some fair Elysian seclusion"
If in some fair Elysian seclusion
We yet shall find the dreams that we have wrought
To guide our souls while the dark strife is fought
Amongst these shades moving in black confusion,
If with our finite sorrows we have bought
Infinite joy, safe from the world's intrusion,
And in this wilderness of blind delusion
Have sought one vision worthy to be sought,
Then we are not irrevocably parted,
But fighting upward, each in his own fashion,
From mortal dust to an immortal passion,
Separate in earthly chance, yet single-hearted,
We that in steep and lonely paths have trod,
At dawn shall meet before the face of God.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XXXIV.
(Перевод с английского).
Когда наш прах разгонят в пыль ненастья,
быть может, вспомнят нас по именам
лишь чужаки, неведомые нам,
прочтя стихи, что я наполнил стрстью.
Их могут счесть за бесполезный хлам.
Один прочтёт без всякого участья.
Другой, прочтя, осклабится всей пастью,
смешав презренье с шуткой - пополам.
Немногие, чей дух не так убог,
поймут и преданность и непритворство
моих чистосердечных честных строк,
где искренний огонь и нет позёрства.
Они навряд ли станут думать впредь,
что красота способна умереть.
Robert Hillyer Sonnet XXXIV.
"Long after both of us are scattered dust"
Long after both of us are scattered dust,
And alien souls, perchance, shall read of thee,
Guessing the passions that have crushed from me
These poor confessions of my love and trust;
Ah, well I know how heartless they will be,
For some will laugh, and others, more unjust,
Whose minds know not of love, but only lust,
Will stain the vesture of our memory.
And yet a few there may be who will feel
My true devotion and my deep desires,
And know that these unhappy lines reveal
Only new images in changeless fires;
And they, indeed, will linger with a sigh
To think that beauty such as thine must die.