7 июня 1996 г.
Дорогая Наталья Ильинична!
Спешу отчитаться о поездке в Петербург и посещении Матрены Ильиничны. Не знаю, насколько это посещение было нужно ей, но я сам неожиданно получил очень трогательный подарок. Так было приятно увидеть тетю Мотю, посидеть и поговорить с ней. До сих пор ощущаю тепло ее сухоньких ручек, которыми она сжимала мои руки. Просто поразило меня, как она в свои 95 сохранила совершенно здравый ум и память. Вспомнила и меня и маму. "Вот, посмотри и напиши сестре в каком я состоянии." Вот и пишу.
Выглядит она прекрасно, никак не на 95. Очень чистенькая, аккуратно одета, бодренькая. Как-то трудно представить, что она не видит, когда смотришь в ее вроде нормальные, слегка со слезинкой глаза. И главное, очень, абсолютно разумная, красивая речь. В курсе всего, все помнит, обо всем переживает. И про Милочку и про Геннадия с детьми и про Вас и про выборы мэра Петербурга(!). В общем я ушел просто потрясенный и ужасно растроганный. Та самая очень чистенькая аккуратная комнатка, в которой мы с моим другом Санькой Поляриновым когда-то жили, кровать, на которой мы вдвоем спали. Все убрано аккуратнейшим образом в отличие от всех других домов моих друзей и знакомых в Питере, у которых я был. Сидели рядышком, она сжимала мои руки своими и говорила. С благодарностью о своей Ольге Ивановне, которая получает по доверенности пенсию и помогает ей. О том как она поддерживает себя в форме. "Я понимаю, если слягу, так уж не поднимусь, а как тяжело за лежащим ухаживать, поэтому я каждый день гимнастику (!) делаю."
В общем, по-моему, состояние ее физическое и главное духа просто образец для подражания, что касается духа - особенно. Господи, пошли нам всем столько чистоты, мудрости и ясности и, наверное, смирения.
Ольга Ивановна мне тоже очень понравилась, приветливая, легкая, аккуратная. Я, не зная, что принести кроме коробочки рижских конфет и несколько иначе представляя их отношения, думал дать Ольге Ивановне просто денег, чтобы она купила что-то им полезное и приятное. Но она категорически оказалась, заверив, что им хватает. Я в смущении отступился, поблагодарив от имени друзей тети Моти за заботу. И ушел, честно признаться просто потрясенный. Эта встреча пожалуй единственное безусловно светлое в последнее время.
Вот так. Простите мне излишнюю сентиментальность. Желаю Вам здоровья и покоя. Очень хочу приехать и пожить у Вас, Бог даст, приеду. Жаль, что Вы никак не хотите посетить нас. Мама работает в огороде, вроде в порядке. В Питере был еще у Киры Владимировны Ростиславиной (помните, надеюсь). Ей исполнилось восемьдесят прошлой осенью. Выглядит моложе дочери, энергична и деятельна, как в прежние годы. А обстановка в доме просто гнетущая. Агрессивность, злоба, непрерывные по любому поводу и без нападки со стороны Марины и внука. Просто война и мои попытки внести какое-то примирение, конечно не имели никакого успеха. Съездили в поминальную субботу на кладбище к Игорю Михайловичу и это никакого мира в отношения даже на короткое время не внесло. Всю дорогу от кладбища Вовик, сын К.В. и И.М. злобно ругал мать, отца и коммунистов(!). А я во всяком случае не знаю более блатного комсомольца и коммуниста, чем этот Вовик. В общем ушел как только смог почти больной. Киру жалко конечно. И выборы мэра в Питере прожил. Совершенно неестественный интерес простых людей к политике, просто безумие какое-то. Так что тетя Мотя мне показалась единственным нормальным и светлым в этом сумасшедшем мире. Так что спасибо за этот подарок.
Будьте здоровы, привет всем.
Ваш