Из цикла стихов моего пропавшего друга
Вениамина Безрукова.
Зацветал при дороге осиновый кол.
Усмехнулась змея, вылезая из кожи,
Цвет потянется белый,да хрустнет,быть может,
Потеряешь и ты ли глагол,
разберёшь ли убогий что было, что стало-
не спеши-
кожа новая старое доброе жало
хороши,
будет место тебе на Руси
как любому, кто бит, кто калечен
всё как надо от иже еси
образ дикий, а лик человечий.
Всё сходилось на том, хоть и шло против правил,-
нету буковок нету чисел,
но снующим и сущим невидимо правил
муравьиный какой-то смысл.
Узкий лист щебетнул, как отточенный нож,
вспоминая о липком своём рукоделье,
передёрнула кожу звериная дрожь
и душа потянулась к проклятому травному зелью.
Раздвигая ращелину глубже и дальше,
зазмеился провал через злобную звонкую кость,
в этом не было чуда борения, фальши
и прошла стороной бессильная злость.
Пировала душа, пировала не выдумать жальче,
знать такая нашла на неё полоса ,
а окраина мысли угрюмо следила: мальчик
погружается в травы по пояс по грудь по глаза…
Заболотье, заречье, старица,
бездорожье, лесная гать,
ничего с дураком не станется,
наглядится, пока состарится,
продолжая своё шагать.
Всё как надо: насыпаный издревле
холм облак белый
в копытце своя голова,
но опять, опершись о высокий глагол,
задержались у горла слова.