Новогодняя ночь, два бокала вина,
Одиноко в холодной гостиной.
Вокруг много людей, но я всё же одна,
Чтобы жизнь не казалась малиной.
Я заставлю себя сладость горя принять,
И привыкнуть к душевным скитаниям.
И жестокую боль не посмеют унять,
Не добьются и капли внимания.
И я снова одна, и я снова в тиши,
В своей комнате я запираюсь.
И я знаю, ко мне ты совсем не спешишь
Исповедуюсь я или каюсь.
Время слишком бежит, не осталось совсем -
Год двенадцатый, век двадцать первый.
И к поступкам нет средств, в разговорах нет тем,
Всякий путь оказался неверный.
В чёрном платье она, и в колье золотом,
И в туфлях с каблуками высокими,
А в её голове мысли лишь об одном:
«Сколько смеем мы быть одинокими?
Сколько смеем рыдать, сколько смеем молить,
Сколько смеем грешить мы унынием?»
Мне тебя не забрать, мне тебя не забыть
В доме окна покрылись все инеем.
И покрылась душа, сердце сжалось в груди
От ужасного зимнего холода.
Мне тебя не позвать. Мне тебя не найти.
Мы на разных концах живём города.
Город наш Петербург красив как никогда
В эту яркую ночь новогоднюю,
А я молча сижу, я сижу здесь одна
Только он и моя подноготная.
Через питерский снег, через питерский дождь,
Через грязь на дорогах и улицах
Я к тебе бы пришла, ну а где ж ты живёшь?!
От неведенья голос волнуется.
Выпиваю бокал, выпиваю ещё
И забыться спиртным получается.
И ты снова вблизи, и ты снова прощён,
Расслабляюсь, перестаю маяться.
Я сажусь на диван, закрываю глаза,
Вижу: ты предо мной на коленях,
На щеке твоей детской блистает слеза,
Наслаждаюсь я Бога твореньем.
Мне ложишься на грудь, прижимаю тебя,
Руки сами впиваются в плечи.
Я тебя защищу, сохраню я любя,
Ты так будешь сидеть со мной вечно.
Новогодние ночи, гирлянды, вино -
Эта роскошь мне стала привычной.
Я устала сейчас. Я устала давно.
От тупых примитивных обычаев.
Я хотела быть там, в Петербурге с тобой,
В самом центре Дворцовой иль Невского.
И ладонь твою греть ледяною рукой.
И не чувствовать холода мерзкого.