Осенний дым
«Die Bl;tter fallen, fallen, wie fon weit»
Листья падают, падают, как будто из далека.
Р.М. Рильке
Осенних листьев в солнечном дыму
Падение, так схожее с полетом…
Кленовый лист с асфальта подниму
И буду вверх подбрасывать без счета.
Что ж, отчуждению на удивленье рад –
Свой парус небо наполняет ветром…
Мне словно сниться этот дикий сад
Прохладным днём уже полураздетый.
Зверь ледяной кричит, и каждый раз
Надрывный клекот обратиться в шёпот
О звёздах – одуванчиках вне нас,
На темном небе высиненном в копоть.
Но хлынет ветер, и теплом слепя,
Всё лучшее вернется. Для тебя!
1.
Осенних листьев в солнечном дыму –
Прощанья долгий танец между нами,
И вот тебя влечёт, влечёт во тьму
Обыденность упорными шагами.
Ничем, никак — нельзя остановить,
Руки твоей скользящее движенье,
И остается только: «Надо жить…»
И глаз беспомощное выраженье.
Потом спрошу себя: «Чего хочу? —
Немного незаслуженного счастья?
Чуть жизни? Да, и то не по плечу! —
Как ржавчиной душа изрыта страстью».
И не вернуть, кричи хоть в сотню глоток,
Падение, так схожее с полетом.
2.
Падение, так схожее с полётом…
Да, только хлопья белые летят.
Расстаться людям трудно отчего так,
Когда они расстаться не хотят.
Но провожанье слишком затянулось,
За электричкой следом «товарняк»,
На циферблате стрелка покачнулась
И передвинулась — и будет так:
Ты опоздаешь и себя тем выдашь,
А я потом, потом с ума сойду.
Ты из судьбы, как из вагона выйдешь,
Вослед тебе не спрыгнуть на ходу.
Но снова все события приму:
Кленовый лист с асфальта подниму.
3.
Кленовый лист, как бабочку возьму, —
Так с чудом мне столкнуться довелось,
Когда уже не верил я ему
И жил в тиши, с происходящим врозь!
Почти беззвучна чайка на закате,
Почти беззвучна в тростнике волна.
И синего от пурпура зачатье…
Возможна праздность — и душа вольна.
А озера космическая ширь
В себя приемлет первых звезд сверканье,
На берегу пустынный монастырь,
И куполов по вечерам сиянье.
Всё возвращается листа полетом,
И вновь бросаю вверх его без счета.
4.
И бабочкой взлетает лист без счета,
И память перематывает ленту,
И понимаю — время не живёт так —
Не повторить ни одного фрагмента!
Но неподвластна времени душа!
И кадры совершившихся событий,
Передо мной проходят, не спеша,
И в полотно переплелись все нити,
А всё случайное уходит в тень,
И вот гуляю я — смешной простак
И снова вижу, вижу каждый день,
И память о тебе, как снег чиста.
Знать потому, что не отнять утрат,
Я отчуждению, на удивленье, рад!
5.
Я отчуждению, на удивленье, рад,
Вдали от глаз твоих, вдали от рук.
Весь в осени и сам, как листопад,
Как листьев вихрь, метущийся вокруг.
Как лист меня подхватывает жизнь,
Чтобы встряхнуть, и вот смотрю я в оба,
И вижу, как пространством увлеклись,
Измайловские чудо-небоскрёбы.
Как алые столбы над стадионом —
Они растут и празднуют закат,
И много солнц, в их стеклах отраженных,
Взамен ушедшего, во мне горят.
Путь кажется полетом метр за метром,
И парус неба наполняет ветром.
6.
Как парус небо наполняет ветром,
Теперь реально можно полететь,
Разорванным и брошенным конвертом,
Которому письма уже не греть.
Свободен он, зачем винить его
В отчаянности принесенных строк.
Трясущиеся губы закусить, —
Срок заточенья моего — надежды срок.
Когда от боли, на сердце давящей,
Спасение одно — твоя ладонь,
И я перед тобою настоящей,
Лишь призрак, заглядевшийся в огонь.
И всё равно, где мы, и пусть глядят!
Как будто снится этот дикий сад…
7.
Как будто снится этот дикий сад,
И всё равно, где мы, но ты боишься,
Ты прячешься от всех, скрываешь взгляд,
И на меня за беззаботность злишься.
Но не уйти от любопытных глаз,
Повсюду обступивших нас деревьев,
Где утаить сжигающее нас
Слепое в наказание неверье!
Как утаить, где спрятать вредный сок
Желания — запретного растенья,
И этот, милый мне, румянец щек
От легкого бесстыдного движенья!
Как спрятать сад, который помнит лето
Прохладным этим днём полураздетый.
8.
Прохладным днем, уже полураздетый,
Остановись, ведь ночь твоя скупа
И ходит вечно с выключенным светом,
Фонарик из руки и тот упал.
Так, значит, спать, и, наконец, не знать,
Что ты живёшь не так уж далеко,
А просто тебя снова повстречать,
Из сумерек сгустившейся легко.
И призрачные обходить цветы,
Где трещинки на тающей стене,
Но это ты, но этот будешь ты,
Но это будешь ты, хоть и во сне.
Я не проснусь, я не открою глаз…
Зверь ледяной кричит… И каждый раз…
9.
Зверь ледяной кричит. И каждый раз
Хочу я так кричать, чтобы осколки
Посыпались, одежда разошлась,
Все обернулись, и все звуки смолкли.
Но я молчу. И можно ли так крикнуть,
Чтоб ты вернулась. И сижу молчком,
Не только, что кричать, но и не пикнуть:
Перед замком остановлюсь с ключом.
Пойду назад, ключ с отвращеньем брошу,
Не стану, ни скандалить, ни шуметь. —
Тоска моя глупа, как нежность кошек,
Вот мне чего никак не одолеть!
И крик любой и непристойный хохот,
Надрывный клёкот — обратятся в шёпот.
10.
Надрывный клёкот обратится в шёпот
О том, что я, наверное, любил,
Однако, как парадоксален опыт —
Не головы, и чашки не разбил!
Я даже и с ума сошёл непрочно,
Того гляди, обратно ворочусь,
Я поспешу назвать тебя порочной,
К другой «порочной» лихо подкачусь.
«И пары башмаков не износив»,
Я ей отдам местоименье «ты»…
Что ж, я как все — увы, сластолюбив,
Со смаком заявляю: «Все скоты!»
И вид прелюбодействия — рассказ,
О звёздах — одуванчиках, вне нас!
11.
О звёздах — одуванчиках, вне нас…
Я падаю в отчаянье — колодец;
Но всё себе прощаю я «на раз»,
И вот я снова принц, а не уродец!
Уже не важно зло или добро,
Когда я отдаю своей кровати,
Сомнение, что прятал я хитро,
Свободу выбора проклятую утратив.
И вновь с тобой гуляю я во сне,
Подумать только, половину суток!
И остаётся лишь заполнить мне
Досадный между снами промежуток.
Но ниток нет, чтоб пустоту заштопать
На темном небе высиненном в копоть.
12.
Ночное небо высиненно в копоть,
Не перепрыгнуть явь, не обхитрить:
На самом деле, будут окна хлопать,
Кошмары сниться, часики звонить.
На самом деле… Но на самом деле,
Есть телефон, есть даже адрес твой,
Не только лавочки, где мы сидели,
Но ты сама с прическою смешной.
Придёт весна, и в узеньком пальтишке
Ты выйдешь легкомысленнее дня,
От солнца опьяневшему мальчишке
Подобная, и вспомнишь про меня.
И нежностью моею на тебя
Нахлынет ветер, весело слепя.
13.
Вдруг хлынет ветер и теплом слепя
Нахлынет улица и, прямо в лужах, небо.
И зиму расстегнувшая земля,
В горячности винить ее нелепо.
И духота, а с ней и здравый смысл
Останутся в заброшенных квартирах,
И кажется, от календарных чисел,
Останется лишь времени обширность.
А от любви, раздумий и интриг,
Останется, лишь благодарность им,
Да легкая печаль, что каждый миг,
До степени такой неповторим.
Один лишь раз пускает он в себя,
Но лучшее вернется для тебя.
14.
Всё лучшее вернётся для тебя,
И встречи новые наполнят светом,
Как приезжают, плача и трубя,
В мои поэмы вечные сюжеты.
Как первого растения зерно
Отраженно в дыханьи электронном,
И всё, в конце концов, озарено
Возникновеньем первым, потаённым.
И даже самый неудачный стих,
Не в силах заслонить собой сиянья,
И даже, может быть, найдётся псих,
Кто так воспримет все повествованье.
Корону счастья жалую ему…
Осенних листьев в солнечном дыму.