Священник, лежа на одре, смотрел сквозь потолок,
его тянуло, подобно комете, к звезде,
чтобы стать пылью на ней,
ее славой.
Он различал врата,
не освещенные пока.
И простынь облаком легка по руке,
и ветер — дети, говорящие
на неизвестном языке.
— Позволь увидеть слова твои.
Но стены молчали.
— Я так не могу!
Молчали.