Лабиринтами зыбких, мерцающих вечностью знаков
шел на свет, как на зов и пытался не сбиться с пути.
Чтобы тайную дверь приоткрыть, я творил заклинания
и считал каждый шаг в запредельность,
за грань невозможной черты.
На священных ветрах в свой костер я бросал омелу,
из полночных туманов волшебное ткал полотно,
заговаривал кисть силой света молочной Луны
и писал тонкий штрих, открывая
в тревожную тайну окно.
По пророчествам снов, в серебре и дыхании ночи,
я летел в невесомость мечты и заглядывал тайне в глаза.
Выше ветра, в метель облаков, в озарения росчерк...
Я считал каждый взмах в это небо,
где ярко пылала звезда.
Там где утро рождает огонь и лучина зари – камертон,
как священная флейта, что душу любую разбудит,
утонченным поклоном стихий, нереально живым божеством -
свет прекрасной души, что парит
в бесконечновысоком зените.
Чуткий вздох тишины на безумных карнизах небес,
на такой высоте, что уже не захочешь вернуться,
где крыло о крыло и полет в невозможный рассвет...
Только я...
все стою...
у черты...
только я...
все не в силах...
проснуться...