В дымке нежно-розовой, в тридевятом царстве,
Где спешит раскланяться август с сентябрём,
Где сидит занозою память долгих странствий,-
В шаге от беспамятства мы, мой друг, замрём.
Мы замрём, забудемся на златом крылечки:
Даль – да вот же, светлая, ждёт нас у ворот.
Так сойдём, заблудимся и, расправив плечики,
Крылья неприметные снарядим в полёт.
Шумным одобрением отзовутся крылья,
Заиграют пёстрые в перьях огоньки.
Вспыхнет оперением жарким эскадрилья
Врассыпную. Россыпью, наперегонки.
Облетит стремительной в светлой дали тропки,
Чтоб упасть под бременем яростных атак
Ветра-истребителя,
Да в метельной топке
Прозябать без времени, к радости зевак.
Но в период мистики и глубокой тайны
Март плеснёт в безвременье спирт из полыньи:
Замолчат завистники, враз в зрачках проталин
Углядев знамение, что смешны они.
Вновь погонит времечко сладкий дым из трубки
Смеси снега талого с лиственной трухой.
Золотой семечко отряхнёт скорлупки:
Глянь, до Небывалого нам подать рукой.
Видимо-невидимо небывалых странствий.
Крылья не обрезаны – перья отрастут.
Не прожить без выдумок в тридевятом царстве –
Мысли здравотрезвые душу не спасут.
Гимном безрассудности в государстве цвета
Встретят всех восторженных, лёгких на подъём.
Так пойдём заблудимся на пиру рассвета
Под шумок художников. Мая с сентябрём.