Часть 1. От рукопожатий хочется отказаться.
Как так получилось? Опасаешься пропитаться запахом человека, которого приветствуешь!
Я не боюсь запаха ремесел. Оно вызывает почтение. От трудов человеческое тело покрывается потом, впитывая всю жизнь, запахи любви, дороги, больницы, солярки, навоза, молока, хлеба, казармы, пороха, страхов, бараков, вокзалов.
И основой нашей жизни – аромат сырой Земли.
Перегар предвестник беды или последствия радости (это можно прочесть только по глазам) гармонически сочетается как с физическим, так и с умственным трудом.
Но я боюсь запаха парфюма. Не одеколонов, лосьонов, мыла - это запахи гигиены и не больше.
Носители парфюма - они еще не красят ногти, но уже не служат в армии. Они делают свое тело в тренажерных залах по «выкройкам» журналов, а не физическим трудом. Их интересует фитнес. Слово фитнес в отношении мужчин звучит матерно. Совершенно не важно - дорогой это парфюм или дешевый. Оказаться в зоне его поражения одинаково мерзостно.
Часть 2. Пастух Селя полез на крышу дома ставить антенну. Но так как был пьян, покорив высоту, упал. Обнаружив отсутствие голоса и боль в груди, через неделю обратился к хуторскому фельдшеру.
С диагнозом ушиб был направлен в районную поликлинику. Райцентр от крыши дома Сели 50 км. Мы с ним запланировали выезд на 6 утра. В 5ч. 30 мин при полном параде он уже стоял у машины. Черное от загара лицо светилось радостью предстоящего путешествия.
Точно так же он радовался, когда уходил в армию и первый раз в тюрьму. Он сел в машину и запах его парфюма меня придавил. С открытыми окнами мы ехали молча, я думал,- откуда у этого хуторского пастуха эта зараза. Перебирая его жизнь по кусочкам, подъезжая к райцентру, я понял,- восприятие к парфюму у него зародилось при первой судимости.
Судимость? событие даже для хутора рядовое, но то ли по глупости, то ли по другой причине украл у вечно пьяной матери и ее сожителя молочные алюминиевые фляги (которые она в свою очередь украла, работая на ферме). Фляги были проданы, деньги пропиты. Один год и семь месяцев он занимался сельским хозяйством, ухаживая за свиньями уже за колючей проволокой.
Вторую судимость он получил за алюминиевые кастрюли. Которые он украл в детском саду. Отбывал второй срок во время перестройки. Было уже голодно. Он писал письма на хутор, просил прислать сала, чеснока, чая. Сигарет. Сало ему слали регулярно.
Вернувшись он сразу зашел в церковь, которую построили за время его отсутствия. Селя первый раз был в церкви. Разглто ядывая все вокруг, взгляд его остановился на алюминевой купели. И туут он осознал: постороили церковь и без охраны в ней стоит алюминевый сосуд, который украсть-то плевое дело, но воровать не хотелось.
То ли Господь его просветлил, то ли понимая, что за это земляки не пришлют ни сала ни чая. Повернувшись к Царским воротам, с волнением в пол голоса, он начал просить: Господи, - он представлял его как седого начальника угро в звании майора,- все, ша, клянусь, в завязке….
Слезы душили Сёлю, ему становилось легче. Он понял - ему поверили. Я за базар свой отвечаю,- вытирая слезы, добавил,- сейчас возьму пузырь и пойду к участковому. Все, прощай жизнь пропащая.
Забежав в магазин, купил две бутылки водки, колбасу, заспешил к дому участкового. Поделиться решением начать новую честную жизнь. И дорогу к этой жизни обмыть. Участкового дома не оказалось. Во дворе, на цепи сидела собака. Возле нее стояла алюминиевая кастрюля с водой. Что творится на этом свете,- подмал Селя,- милиция охраняет себя собаками.
Присев под забор. Он стал ждать хозяина. Чтобы не скучать он открыл бутылку и сделал несколько глотков. Душа запела. Преставляя удивленное лицо участкового, ему пришла в голову шутка. Селя взял стоявшие у забора грабли и ими подтащил к себе собачью кастрюлю с водой. Псина нервно залаяла, но получив приличный кусок колбасы, зомолчала. Вылив воду из кастрюли и перевернув ее вверх дном, сел на неё. Ему стало весело. Допивая бутылку, он представлял как развеселит его шутка участкового и какая будет радость, когда он узнает, что Селя в завязке. И разморенный водкой и солнцем, благородными помыслами уснул.
Из него выходил парфюм.
За двое суток до этого недалеко от хутора за ночь украли десять километров алюминиевого провода. Все двое суток участковый, опергруппа с новым начальником угро молодым, пока еще лейтенантом(не скрывающим, что он в этом районе дожидается хорошей должности в области) искали похитетелей. Все были уверены, что раскрыли бы это преступление за один день. Если бы не начальник. Он отдавал непонятные приказы , дергал, нервировал и в итоге измотал за двое суток опергруппу. Но результата- ноль. Его невзлюбили давно. Холеного. Надменного, циничного карьериста. Сейчас уже просто ненавидили и смеялись в открытую. От него исходило зловоние дорого парфюма. На очередное предложение поехать перекусить к участковому он наконец согласился. Окрыв калитку, все увидели спящего на кастрюле Селю. Возле него лежала бутылка водки. Участковый улыбнулся- он оценил шутку. Это кто?- спросил начальник. И пожилой участковый в звании майора рассказал про Селю все. Рассказ окончил так,- Но человек еще шутит. Вон украл у собаки кастрюлю. Вчера только освободился, с бутылкой пришёл, шутник….
Уже обращаясь к операм, начальник скомандовал,- грузи в машину. Все оторопели.
Быстро в машину. Я сказал.
И первый пошёл к машине. Запах дорого парфюма нарастал. Селю спящего погрузили. Всем всё стало понятно. Только участковый сказал вслух : Не ошибись, лейтенант.
Но дорогой парфюм сильнее слов.
Третий срок Селя отсидел. Стал изворотливым, жестоким к слабому. Раболепным перед сильным. Запах парфюма того лейтенанта отравил его душу.
В райцентре Селе поставили диагноз туберкулез. И отправили в областную больницу. Еще помыкавшись по врачам, сдав всевозможные анализы, сделав несколько ренгеновских снимков, областной врач подтердил диагноз хуторского фельдшера- ушиб, перелом ребра. Диагноз сели намного печальнее - это перелом веры в человеческую порядочность.