Ничего. Только солнце - смотри - оно черного цвета,
Тяжело лгать, еще сознавая - я буду писать.
В черной радуге чистые, светлые месяцы лета.
У поэтов особое право. Особая стать.
По какой уголовной статье меня завтра осудят,
Если рук не сдержать, если хочется слово нести?
Твердолобым, тугим, ограниченным вет-ками людям,
Им не страшно смести тех трудяг, что мостят им пути.
Извратить, оболгать, предписать и за спинами хрюкать,
Обвинить в чужеродности - это ли трутням не хлеб?
Остается терпеть, либо - быстро задраивать люки,
"Нам нужна простота, не желаем красивых плацеб!"
Транспаранты повсюду. "Беги - но тебя мы изловим".
Ведь изловят. Накинут на шею умильно петлю.
И взлетит не последний, но гордо повешенный воин.
С первым криком совы, с полусомкнутым - я вас люблю.
Ничего. Только солнце - смотри - подгорело по краю,
Как легко сознавать - я пишу. Для кого и зачем?
Не писать мне нельзя, в монолог взгляд упрятав, сгораю.
Запретив себе петь, остаюсь, в драных чувствах - ничем.