К полудню придремал немного, как бы ненароком.
И вдруг во сне себя увидел я с красоткой синеокой.
Ступаем с нею мы по горному, извилистому склону.
По обе стороны которого возрос кизил зеленый.
Внизу бушует водопад, бурлит он и клокочет.
Он, словно б, магнетизмом наделен.
К себе нас заманить старается, и о своем грохочет.
Испуган я во сне, и чувством тем, шестым , не обделен.
Предупреждаю тихо проводницу, ей шепчу на ушко,
Чтобы она ни в коем разе не смотрела вниз.
Внизу живет чудовище, в ущелиях его кормушка.
И ждет он тех, кто потерял из вида парадиз.
Так шли мы с ней, в обнимку, тесно прижимаясь.
Шли, по извилистой дороге вверх, что вел нас серпантин.
Что любопытно: шли мы с ней, нисколько близости своей уж не стесняясь.
Небесный полог нам раскинул свой лазурный палантин.
Мы любовались водопадом, что струился, зло бунтуя.
Мы любовались снежными вершинами горы.
Вниз не смотрели, убеждали в том друг друга, шли напрополую.
Не зная об исходе дела до поры.
Потом привал был, скатерть, самобранка.
Стихи шальные ей читал я в полумгле.
И шапка снежная горы манила с нею нас, как та шаманка,
Что в бубен бьет, бродя по матушке-земле.
*
Мы добрались с ней до вершины, к счастью.
И с ней на радостях мы выпили вина.
Проснулся и подумал : Сон к чему? Все в его власти.
И до сих пор, пусть нет ее, а будто рядышком она.
И к счастью своему, мы с ней не оступились.
И духом с ней не надломились.