Свет фонарей сквозь кружево деревьев,
Наброшенных на белизну аллей,
Пленяют, как софиты, сновиденье,
Летящее над городом людей.
Здесь кресло стало королевской ложей,
Экран натянут прямо на окно,
Ей не осталось ничего дороже,
Чем это черно-белое кино.
Мундштук меж пальцев неприлично длинный,
И абрис рук – застывшее пятно,
Она сидит опять одна гостиной
И смотрит на немое полотно.
В последнем танго кружатся столетья,
Синематограф «Буфф» еще открыт.
О, как она была прекрасна в смерти! -
И смерть ей до сих пор благоволит.
Мелькают кадры стертой киноленты.
Вся наша жизнь – печальное кино,
Но все его манящие моменты
Она запомнит, глядя сквозь окно.