Hart Crane. Chaplinesque
We will make our meek adjustments,
Contented with such random consolations
As the wind deposits
In slithered and too ample pockets.
For we can still love the world, who find
A famished kitten on the step, and know
Recesses for it from the fury of the street,
Or warm torn elbow coverts.
We will sidestep, and to the final smirk
Dally the doom of that inevitable thumb
That slowly chafes its puckered index toward us,
Facing the dull squint with what innocence
And what surprise!
And yet these fine collapses are not lies
More than the pirouettes of any pliant cane;
Our obsequies are, in a way, no enterprise.
We can evade you, and all else but the heart:
What blame to us if the heart live on.
The game enforces smirks; but we have seen
The moon in lonely alleys make
A grail of laughter of an empty ash can,
And through all sound of gaiety and quest
Have heard a kitten in the wilderness.
Харт Крейн. Чаплинеска
Мы с привычной скромностью оправим одежду –
Депозитарий случайных благ,
Вроде вкладов ветра
На счета засаленных бездонных карманов,
Ведь мы по-прежнему любим мир,
Который вот этому голодному котенку
Дает убежище в нише стены
Или в теплой прорехе локтевого сгиба.
Уступим дорогу: вот и наш вездесущий двойник,
Как волдырь на теле полицейской палицы.
Мы кроткой улыбкой пытаемся отменить
Вердикт поднимающегося указательного пальца.
О, сколько здесь невинного удивления
Странной выходкой, почти умиления!
И все же обмана не больше,
Чем в хлестком пируэте палки.
Что может быть проще? –
Таким как мы, место на свалке.
Мы могли бы уйти от встречи с вами и подобными вам,
Но не с собственным сердцем.
Что же делать, если сердце еще живет?
А игра добавляет кротости нашей глупой улыбке.
Но в пустынных аллеях – мы видели! –
Взошла луна,
Превратив опрокинутую пепельницу
В Грааль смеха, веселья, и все же
Мы сквозь гром и трубы турнира
Плач котенка расслышали в темноте.