Тринадцатое пятница – мистический денек.
Но знать об этом пьяница, я думаю, не мог.
Лишь ночь слегка развеяла сиреневый туман,
Наш Вася неуверенно в руке держал стакан.
Опухший взгляд обшаривал пустые пузыри,
А Вася приговаривал: «Да чёрт меня бери!
Ужель вчера всю водочку я смог приговорить?
Под кильку да селедочку имеет место быть».
Вдруг воздух перед пьяницей, как солод стал густым,
Была, напомню, пятница, клубился сизый дым.
Тут выткался из облачка рогатый мужичок.
С косым пробором челочка, стрекочет как сверчок.
Копыта вместо валенок, а сзади вроде хвост.
Росточком был не маленький, и по всему прохвост.
Сначала удивление, затем проснулся страх,
Тут Васино волнение рассыпалось, как прах.
Ведь черт в руках бутылочку уверенно держал,
Едва сдержав ухмылочку, уж пробку открывал.
Он вмиг стал собутыльником, на свете всех милей.
Дал Васе подзатыльника, а тот молил: «Налей»?!
Но вдруг в дверную щелочку, ну кто ж её тут ждал,
Протиснулася белочка, ощерив свой оскал.
Черт тут же табуреточку стал даме предлагать.
Та, сняв перчатки в клеточку, не заставляла ждать.
Уже веселье бурное и водочка рекой,
Словечки бескультурные, и вдруг настал покой.
Последнее, что в памяти, как гладил чёрту шерсть,
Сейчас лежит, как памятник в палате номер шесть.
Тринадцатое пятница – мистический денек.
Для многих это – «задница», а для чертяг – конёк.