Святочные забавы

Ольга Корзова
Чаще всего воспоминания о молодости посещали бабушку в зимние вечера. Услышав, например, что у кого-то напроказили:  разрушили костёр дров, закрыли дверь, раскатали чурки, она презрительно хмурилась:
- Ну, это что? Ой, как в наше-то время ходили в Святки каметили. У кого брёвна под гору скатают, у кого камелёнку в бане нарушат – кому что. Мы какой-то раз с мамонькой всю ночь в баине просидели, боялись, камелёнку развалят. Два раза вить подходили, да не смели.
А костры, помню, Мишка раз кладёт, а сам и говорит: «Ну, если сронят, дак перекладывать не буду».
А костры высоки-высоки! Мишка наверх улезет, а я ему дрова подаваю.
И ведь что думаешь? Нарушили – всё сронили, пришлось самой перекладывать.
А вить чего только не делали! Вспомнишь, дак самой страшно…
Какой-то раз на вечеринке сидели, уж поздно было, да и говорим: «А пойдём, девки». Ну, и пошли. У Андрея Клюева воз дров был, все брёвна под гору перекатали, все до единого. А гора-то высока, вот потом доставал, приругался-то весь.А мы уж не смели просказаться – кто, пикнуть боялись.
У Кочковых хвоя в межутке лежала. Дак ведь всю по хвоинке растаскали.
Много, много всякого было. И люди как-то никуда не ходили, не жалились. Уж если увидит кто, да и то…
Весело было в это время. Гадали ещё, да. Как гадали? А кто как мог. И на росстань ходили слушать, и в хомут смотрелись, и колодец рубили. Как колодец рубили? Щепок от колодца нарубишь да положишь под подушку, скажешь: «Суженый-ряженый, приходи в колодце воды напиться». Суженый-ряженый и приснится. Я вот так сделала, и приснился Сашка Федюшин, женатый мужик. Я думала – к чему да к чему? А муж-то у меня тоже Саша оказался.
Кто смелый был, дак в хомут гляделся. Одной тут надо, в пустой избе. Анна Невенкина у нас была така смела, одна гадала, а мы боялись. Ведь, кто знает, чего померещится.
На росстань ходили,  много соберётся. Придём на росстань за деревню, где дороги сходятся, очертимся, как надо. Кто знает – слова, каки надо, скажет, в снег упадём и слушаем. Кому чего послышится – интересно. Колокольчики послышатся – замуж выйдешь в том году, на лошадях, значит, свадебных кататься; вешала скрипят тяжело – урожай будет, а уж витер по вешалам виё – дак не жди урожая; а уж как услышишь, что тешет – так смерть предвещат. Я раз тако выслушала. Легла я и слышу, как оторвалась доска, упала будто у дома… Так и тешет по ней, так и тешет, домовину делат. И вышло: в том доме старик скоро помер.
А раз было, ушли далеко за деревню, боле двух километров, очертились, только пали в снег, видим – бежит, в белом весь. А рядом кладбище. Рази хорошо-то в ум падёт? Ох, и бежали мы! А бежать далеко, ну, думали – сердце выскочит. Некогда оглянуться-то. Потом уж вызнали: Сашка Фадиев углядел, что пошли слушать, да завернулся в простыню и выскочил. Ох, и ругали мы его.
А раз тоже так бежали… Купили вечеринку у Настасьи Колотиловой. Мужа у ей не было, уехал за чем-то, она и говорит: «Приходите, девки». Вот сидели, сидели и скучно чего-то, ребят не было, мы надумали идти каметить. Только к  дому-то Андрия Клюева подошли, вдруг видим: мужик с колом. Мы – бежать! И вить того не толковали, чтоб по домам, а обратно все к Настюхе забежали, кто куда: кто на лавку, кто под лавку, кто на печку – не знаем, куда сунуться. А дверь-то и не закрыли. Настюха ругается: «Леший сносил!» А мы глядим: мужик-то идёт сюда. Мы ни живы ни мёртвы сидим. А оказывается – муж у ней приехал. Ну, кое-как слезли да ушли домой…

                Из рассказа "Капли памяти" (журнал "Север", №5, 1991 г.)