Начальное намеренье судьбы
шлифуется об оселки страданья,
покуда проблеснёт воспоминанье
и верстовые выставит столбы.
Я помню этот вкругфонарный лёд
и этот вдохновенно напряженный
взгляд с карточки, давно сожжённой
и с искрами взлетевшей в дымоход.
Январское беспамятство начал
глядит пьяно от праздничного бденья.
В тени твой день, а светоч слаб и мал,
нетронутый следами озаренья.
Мгновенье меж начал нам задержаться –
друг в друге бесконечно отражаться.