Истаскался и стер подошвы,
И осел по чуть-чуть на месте,
Не особо хотел быть хорошим,
Не давал поводов для лести,
Редко злился, не обижался,
Иногда, освещал улыбкой,
Да, бывало, что ошибался ,
И порой корпел над ошибкой,
Не любил вспоминать о прошлом,
Не хотел задеть чьи-то раны…
А однажды, утром погожим,
Он ушел, может, слишком рано.
Пусть подошва стерта до пяток,
И цвет глаз пусть выцвел обветренный,
Не всегда пусть был путь гладок,
Но опять он в пути как прежде,
Замертво, может быть, суждено упасть
На обочине, вдали от города,
Но, ведь, вместе с тем, надышаться всласть,
С взглядом вдаль и поднятым ввысь воротом.
Сам не знаю я, о ком речь веду,
За кого в строках я хочу дышать,
Но пока я жив я опять иду,
Ворот поднят мой, вдаль направлен взгляд.