Если я падал, ослабевал, болея,
ты исцеляла меня нежной метелью,
полумифическая Гиперборея,
где обитал я -
эхом легенды, тенью.
Тошно, как в карцере,
в замкнутом круге кармы.
Ты в нём лишь пыль,
если Бог не с тобою.
Ставятся судьбы на вере,
а не на камне,
ладится дом не мастерком –
любовью.
Выплюнут в мир
равнодушным наждачным лоном
ветхой империи,
Родиной мне не ставшей,
в Гиперборею сбежал я,
по-детски склонен
верить всему,
что наплёл о ней Плиний Старший.
Не по понятиям жил –
по заветным книгам.
Пел о стране волшебной по древним нотам.
Разве я знал, что и она под игом
кривды, спрессованной
тысячелетним гнётом.
Годы её разворовываются как смета.
По накладным фальшивым уходят мимо.
Но бесполезно грозить ей концом света,
разве не это –
второе её имя?
Снег её так же витает, кружась, искрится,
словно фантазии и обольщенья детства -
трижды наивен каждый,
кто думал скрыться
в них от уродства, предательства
и злодейства,
давшего всходы.
Скоро наступит жатва.
Память моя всё морознее, всё белее -
и навсегда в мерзлоту моих снов ложатся
братья надежды моей –
гипербореи.