Омонимы – это слова одинакового написания и произношения, но разного значения: коса (орудие труда), коса (песчаная), коса (девичья), коса (краткое прилагательное от «косая»). Кроме того, различают омографы и каламбуры.
Омографы – слова одинакового написания, но различного произношения из-за ударения на разные слоги. Например, сорок (числительное) и сорок (родительный падеж множественного числа от «сорока»).
Каламбур – полное созвучие при различном написании (отличающиеся безударные гласные, звонкие и глухие согласные, составные каламбурные рифмы): «гриб» и «грипп», «кормила» и «кормило», «у стали» и «устали».
Омонимическая и каламбурная рифма всегда имели место в русской поэзии: достаточно вспомнить четверостишие М.В. Ломоносова
Открылась бездна
звезд полна -
Звездам нет счету,
Бездне - дна!
Или строчки из пушкинского «Балды»
…за три щелчка по лбу,
Есть же буду вареную полбу.
Настоящий расцвет каламбурной рифмы в русской поэзии обычно связывают с творчеством поэта-искровца Дмитрия Минаева, но в книге Ст. Рассадина «Спутники» приведено послание Сергея Соболевского к библиографу Геннади с отличными каламбурными рифмами
Вам жить в Москве? Не в Порте ли?
Москва не то, что Питер!
Здесь много перепортили
Бумаг, чернил и литер.
Из них не на две трети ли
Вы, их перемарали,
А мы у вас не встретили
На грош в пере морали!
Но Минаева недаром прозвали «Королем рифмы», он добивался четырех- и даже пятикратной каламбурной рифмовки:
На пикнике под сенью ели
Мы пили более чем ели.
И зная толк в вине эле,
Домой вернулись еле-еле.
Отдыхая раз на Сене,
Я искал напрасно сени,
Вспоминая как на сене
Слушал песни милой Сени:
«Ах, вы сени, мои сени…»
В своем фундаментальном труде «Русская рифма» Давид Самойлов пытался найти общие законы развития рифмы в русской поэзии. Он доказывает, что рифма развивалась в направлении от точной к приблизительной: так дактилическую рифму в русской поэзии узаконил лишь Некрасов, еще позднее появились диссонансы и консонансы.
Он выдвинул теорию «смерти омонимической рифмы» – мол, она отмирает как избитая, но еще во времена Пушкина были теоретики, отвергавшие рифмованный стих. Нет, омонимическая рифма в русском языке так же неисчерпаема, как и рифма вообще!
Новаторство и традиция смело идут под руку друг с другом.
Вот строчки, написанные как будто Маяковским:
Ем ли суп из манных круп
Или вижу конский круп,
Мне на ум приходит Крупп,
А за ним большая масса –
Груда «пушечного мяса».
О да будет не тернист
Путь такого человека,
Он великий гуманист
Девятнадцатого века!
А написал их все тот же Минаев.
Маяковский же обогатил русскую рифму, в том числе используя и каламбурную:
Милкой мне в подарок бурка
И носки подарены.
Мчит Юденич с Петербурга,
Как наскипидаренный.
У Маяковского мы можем встретить настолько глубокую рифму, что она пронизывает стих насквозь:
Седеет к октябрю сова –
Се деют когти Брюсова.
Русская поэзия конца двадцатого века оставила каламбурную рифму в своем вооружении, эпизодически она встречается у очень многих поэтов, а такие книги как «Созвездие Близнецов» и «Веселые приключения не только для развлечения» Якова Козловского целиком построены на каламбурах:
Всю ночь боролся он с вином,
Но не его вина,
Что утром в образе свином
Явился от вина.
А каламбурные рифмы Владимира Высоцкого и Леонида Филатова?
И исчезло шоссе – мой единственный верный фарватер,
Только елей стволы без обрубленных минами крон,
Бестелесный поток обтекал не спеша радиатор,
Я за сутки пути не продвинулся ни на микрон.
Многие относятся к каламбуру как к стихотворному жонглерству, в лучшем случае как к оселку, на котором оттачивается перо, но по крайней мере, есть три случая, когда каламбур оправдан:
1) эпиграмма,
2) детский стих – скороговорка
3) перевод каламбура
Омонимическая рифма делает стих ярким и четким, а мысль острой и
афористичной.